Мир приключений 1975 г.

В свое время я именно так и сделал: был убежден, что при желании мне удастся “разговорить” даже каменную статую. Поработав несколько лет, я понял, как сильно преувеличивал свои способности, и меня уже не удивляло, когда некоторые из моих собеседников реагировали на мое присутствие не более настоящих статуй. Однако мой сегодняшний поход был удачен.

Так я шел по улице, мысленно перемежая приятное и неприятное, события давнопрошедшие и “прямо с печки”, и не подозревал, что вот сейчас, буквально через несколько шагов мне опять надавят на “любимую мозоль”, причем весом совершенно ничтожным по сравнению с кунгаровским и тем не менее гораздо более чувствительно.

Размышления размышлениями, но я своевременно увидел выходившую из магазина мне наперерез Лелю Саблину — потерпевшую по злосчастной краже. Реакция у меня хорошая, я мгновенно свернул круто влево, перешел улицу и на противоположном тротуаре прямо уткнулся в поджидавших свою Лелю Игоря и беби. Едва я поздоровался с папой Саблиным, беби дернула меня за полу плаща — слава богу, плащ не протокол допроса, который в аналогичных обстоятельствах с треском разорвался, — и спросила:

— Дядя, а хде мой Усатик?

Одно дело, когда тебе на “мозоль” наступает начальство, и ты вынужден молчать, но в данном случае я просто не знал, что ответить.

Выручила подошедшая мама Саблина. В ее присутствии остальные члены семьи всегда умолкали. Даже беби подсознательно понимала, что Лелю все равно не переговорить.

Я хотел извиниться по поводу затянувшейся поимки вора, но пауза оказалась слишком короткой даже для моей реакции. Заговорила Леля:

— Здравствуйте, здравствуйте… Вот это встреча… Мы только на днях о вас вспоминали, правда, Игорек? Как ваши дела? Все ловите? Ну и работка, хуже чем у Игоря в лаборатории. Я в смысле вредности. А молоко вам не дают?

— Его заслужить надо. Юная гражданка требует своего Усатика, а… — Я беспомощно развел руками. — Одним словом: виноват.

— Да что вы, что вы, она и думать о нем забыла.

— Сиюминутный каприз, — вмешался солидно молчавший Игорь, — увидела вас и вспомнила своего тигра.

— По ассоциации?..

Мы смеемся, и прохожие начинают на нас оглядываться. Едва ли кому-нибудь из них приходит в голову, что эта веселая компания составлена таким замысловатым образом. Просто счастье, что вор взял в квартире всего ничего. Симпатичные эти Саблины, но и они вели бы себя иначе — пропади у них что-то ценное. И это тоже было бы естественным.

— А если всерьез, ребята, — продолжаю я, — то теперь вашего гостя быстро не найдешь. Так уж получилось, что мы его с самого начала за другого приняли.

— И черт с ним.

У Игоря на лице появилось знакомое по прежним встречам выражение: “Мне бы ваши заботы!”

— Конечно, черт с ним, — повторяю я за Игорем, — не ангел. В этом — все дело.

— Скажите, вам действительно важно его найти? Я ведь думала…

— По-моему, важно и нам, и вам, всем, — мягко возражаю я. — Другое дело, кто не нашел. Не нашли мы — милиция. Тут уж вы ни при чем.

— И мы тоже виноваты, — решительно заявляет Леля. — То есть я хочу сказать — Игорь виноват. Конечно. Это ты тогда твердил: “Дался тебе этот ворюга, скоро получу тринадцатую, и купишь себе тряпки”, как будто в тряпках дело. А теперь, наверное, поздно, но я все равно расскажу.

Смысл сбивчивого Лелиного рассказа сводится к следующему. У них в подъезде на первом этаже живет старый инвалид Егор Тимофеевич. Он-то и видел вора или, точнее, слышал. Старик этот — слепой. Не от старости, не от болезни: в войну он был водителем “Т-34”.

— Удивительный человек Егор Тимофеевич, — тараторила Леля. — Живет уже много лет один. Обходится совершенно без посторонней помощи, представляете? Говорят, у него что-то такое с семьей получилось. Еще тогда. То ли жена его после ранения бросила, то ли он сам не захотел инвалидом возвращаться. Одним словом — трагедия, но подробностей никто не знает. Так он очень общительный, любит, чтобы около него остановились, поговорили…

— И знаете, что удивительно, — вмешивается Игорь, — он часто первым здоровается, словно по шагам узнает. И до последнего времени на авторемонтном работал, в сложных механизмах вслепую копался.

Я пытаюсь наконец выяснить, при каких обстоятельствах Егор Тимофеевич слышал вора и откуда вообще уверенность, что это был вор. Леля с удовольствием принимается за объяснения, но я вовремя догадываюсь обратиться к первоисточнику. Особенных дел у меня в горотделе нет, надо только позвонить Рату, сообщить полученную информацию о клиентах спекулянта.

— Данные в цвет, — говорит Рат; голос у него довольный. — Ты куда сейчас?

Мне очень хотелось сообщить Рату о неожиданном свидетеле, но, во-первых, я пока знаю о нем лишь со слов Саблиных; во-вторых, свидетельство слепого уже само по себе — факт чрезвычайно сомнительный, и Рату, с его практической основательностью, ничего не стоит придушить мою затею в самом начале.

— Домой, если не возражаешь, — отвечаю я и присоединяюсь к Саблиным.

ПОХИТИТЕЛЬ ТИГРЕНКА

Дверь открывает мальчуган лет двенадцати. Детские голоса доносятся и из комнаты.