Мир приключений, 1989 (№32)

Пошел крупный снег вперемежку с дождем, заплясали тяжелые белые мухи, с размаху расплющиваясь о ветровое стекло и залепляя его сплошной жидкой кашей, с трудом разгребаемой стеклоочистителями. За окнами машины все быстро белело, а тяжелое серое небо опускалось все ниже, изо всех сил придавливая продрогшие луга, холмы и как-то сразу осевшие коттеджи фермеров. Начиналась зима, самое мерзкое время года.

Миновав средневековый мостик, каменной дугой перебросившийся через вздувшийся ручей, водитель свернул направо под небольшой металлический щит на кирпичном столбе, предупреждающий, что машина въезжает на землю, являющуюся частной собственностью. Этот же щит предупреждал: «Ноу треспассинг» — «Въезд без разрешения запрещен». Однако водитель уверенно повел машину вверх, в холмы, по узкой дороге, уже застеленной белоснежным покровом.

Невелинг оглянулся и увидел, как позади машины тянутся черные следы колес и снег, идущий все сильнее, все гуще, быстро закрывает их. Через несколько минут от следов ничего не останется, и никто никогда и не подумает, что только что здесь прошла машина.

Холмы становились круче и живописнее. Дубовые рощицы, укрытые снежными одеялами, дремали на их склонах. Кое-где топорщились заросли кустов, уже совсем белых и по-зимнему нарядных. Все чаще попадались громадные, прочно вросшие в землю валуны, припорошенные снегом на макушках, а по бокам обтянутые коричневой шкурой мха. От них веяло вековой незыблемостью, и при виде их невольно приходили на ум мысли о бренности и скоротечности человеческой жизни, о ненужности суеты и никчемности страстей и желаний.

— Все там будем, только в разное время, — неожиданно вырвалось у сидящего впереди инженера.

Пингвин вздрогнул, еще во сне пожевал губами, по-младенчески причмокнул и откинул с головы капюшон. Его черные зрачки холодно блеснули, он глянул через плечо водителя вперед и довольно хмыкнул:

— Ну вот мы и приехали, джентльмены…

И сейчас же дорога круто свернула за обрывистую, скалистую щеку холма, и на просторном лугу открылась ферма — старый одноэтажный дом, сложенный из плохо обтесанного дикого камня, с высокой крышей из старинной красной черепицы, с массивными и высокими дымоходными трубами, увенчанными козырьками белой жести. Дом был длинный, и больше половины его занимали, судя по сводчатым деревянным воротам, хозяйственные помещения — склад, конюшня, мастерская. Одна из труб чуть заметно дымилась, но ничьих следов вокруг не было видно, и казалось, что на ферме никого нет. Впрочем, девственно чистый снежный покров был обманчив: снег мог скрыть все за последние полчаса.

Водитель уверенно остановил машину у низкого каменного крыльца под навесом выступающих над дверью могучих дубовых брусьев и вопросительно оглянулся на Пингвина. Тот одобрительно хмыкнул, открыл дверцу и с кряхтеньем вылез из машины, постоял, потопал, разминая затекшие ноги, и уверенно пошел к двери дома, сделав знак своим подчиненным оставаться на местах. Шел он неторопливо, по-пингвиньи переваливаясь и чуть заметно балансируя короткими руками, — прозвище свое он, несомненно, заслуживал.

Взявшись за массивную медную ручку двери, Пингвин обстукал свои солдатские ботинки один о другой, сбивая налипший на них снег. А Невелинг тем временем отметил про себя, что ручка на двери необычная, крепления — львиные лапы, позеленевшие от времени и непогоды, а середина ручки с просветом, протертым, продраенным руками тех, кто все время брался за нее входя в дом.

Бросив строгий взгляд на машину с подчиненными, Пингвин решительно распахнул дверь, чуть задержался на пороге, нарочито громко откашлялся и скрылся в доме, явно стараясь производить как можно больше шума. Водитель сразу же отпустил баранку руля, за которую все время держался, быстро расстегнул молнию на своей кожаной куртке и сунул руку за пазуху, положив ее на рукоятку пистолета, упрятанного там в наплечную кобуру.

Его звали Джорджем, и он любил пошучивать, что они с королем Георгом VI, на чьей секретной службе он имел честь ныне состоять, тезки. Перед тем как попасть в отдел Пингвина, Джордж служил мелким клерком в «Барклайз банке» и, озверев там от скуки и бульварной детективной литературы, устроился с помощью какого-то дальнего родственника — отставного адмирала — туда, где, по его мнению, била ключом настоящая жизнь со стрельбой и погонями, засадами и рукопашными схватками. И хотя в отделе все оказалось иначе и никто из сотрудников не носил при себе оружия, Джордж не расставался с четырнадцатизарядным бельгийским браунингом, твердо веря, что в конце концов настанет и его звездный час.

— Полегче, старина, — недовольно отозвался на его движение инженер и опасливо отодвинулся.