Мир приключений, 1990 (№33)

Они уже перешли на “ты”.

— Так это твой шеф наводил там порядок? — вскинул брови Ремизов.

Референт Виленского молча кивнул в ответ. Солист “Альбатроса” посмотрел на своего нового приятеля с уважением.

Дело в том, что в прошлом году в соседней области работала комиссия из Москвы, проверяя работу гостиниц. В результате кое-кто лишился теплого местечка, а на некоторых были возбуждены уголовные дела. В “Прибое” это событие обсуждали все — от уборщиц до директора. Одни громко, вслух, другие — трагическим шепотом. Потому что и в этой привилегированной гостинице роскошные номера нередко предоставлялись, если в паспорт была вложена всесильная сотенная…

“Вот почему руководство ресторана так внимательно к гостю из Москвы”, — подумал Ремизов, вспоминая, как директор обхаживал Виленского.

Ну а если Зайцев его доверенное лицо…

Недаром говорят, что такие люди, как референты или личные секретари, могут порой сделать даже больше, чем их начальник.

Антон был молод, родился в Южноморске, пел каждый вечер в “Прибое”, где успел перевидеть столько знаменитостей, что самому хотелось стать когда-нибудь очень известным. А без связей…

Короче, по его мнению, Зайцева неплохо было бы чем-нибудь привадить.

На следующий день Ремизов заглянул в номер Зайцева чуть ли не с утра. Роберт говорил по междугородной. Речь шла о заграничной поездке. От имени Виленского Зайцев сказал, чтобы вместо Сергея Николаевича в делегацию включили его заместителя.

— Ты очень занят? — спросил Антон у референта, когда тот закончил разговор.

— До двух свободен. — Роберт посмотрел на часы. — Патрон отбыл на встречу в облисполком.

— Отлично! — обрадовался Ремизов. — Хочешь, сведу тебя в один погребок?

— С утра-то! — ужаснулся Зайцев. — Да патрон меня…

— Можешь взять себе минералку, пепси или лимонад…

Немного поколебавшись, Роберт согласился.

По дороге солист “Альбатроса” осторожно стал расспрашивать о Виленском. О его работе Зайцев ничего определенного не сказал. Лишь упомянул, что Сергей Николаевич — член коллегии.

— А что он за мужик? — продолжал интересоваться Антон. — Суровый?

— С чего ты взял? — вопросом на вопрос ответил референт.

— Ну, как я понял, не пьет, никаких других вольностей… Жена небось строгая?

— Похоронил три года назад, — вздохнул Роберт. — Жили душа в душу.

Солист “Альбатроса” задумался. У него тут же родилась идея: когда Зайцев со своим шефом придут в ресторан ужинать, так, невзначай познакомить его с какой-нибудь симпатягой. Понравится Виленскому — хорошо, нет — придумают что-нибудь другое.

— Попробовать, конечно, можно, — после некоторого колебания одобрил предложение референт.

Вечером Сергей Николаевич и Зайцев ужинали, как всегда, в ресторане “Прибоя”. Антон на правах приятеля Роберта Ивановича был представлен Виленскому. Вскоре он подсел к их столу с девушкой. Сергей Николаевич был к ней внимателен, но, как только закончил ужин, тут же распрощался и покинул ресторан.

Неудача не обескуражила заговорщиков. Вторую попытку они сделали через день. И опять Виленский не проявил к новой девице никакого интереса.

— На него не угодишь, — вздыхал Ремизов, когда они с Зайцевым гуляли по Молодежному проспекту, одной из самых красивых улиц города. — А ведь это были лучшие кадры!

— Канашки славные, ничего не скажешь, — согласился референт. — Но… Ты уж извини, сразу видно, что голытьба… По-моему, именно это его и отпугивает. Понимаешь, патрону вечно надоедают просьбами, жалобами. Тому помоги, того устрой, третьему денег дай…

— Понимаю, старик, понимаю, — кивал Ремизов.

— Неужели у тебя нет такой знакомой, чтобы, ну… Чтобы не было в глазах безнадеги? Из солидной, обеспеченной семьи?..

— Дай подумать, — сказал Антон, перебирая в голове всех девушек, которых знал.

Осенило его, когда они поравнялись с четырехэтажным домом солидной довоенной постройки. Здание утопало в зелени акаций.

— Заглянем тут к одной, — предложил Ремизов, решительно направляясь к подъезду.

Зайцев последовал за ним.

На первом этаже Ремизов нажал кнопку звонка у двери с табличкой, на которой было выгравировано: “Мажаров М.В.”. Открыла девушка в домашнем халатике и шлепанцах.

— Антоша? — удивилась она. — Привет!

— Привет! — расплылся в улыбке Ремизов. — Вот гуляли, решили забрести на огонек…

— Милости прошу, — распахнула двери девушка.

— Знакомься, Нинон, — представил Зайцева Антон. — Роберт. Из Москвы.

— Очень приятно, — протянула руку хозяйка. — Нина. Проходите.

Гостиная, куда они вошли, поражала роскошью. Старинная резная мебель красного дерева, шелковая обивка на диване и бархатные портьеры, малахитовый столик под бронзовым канделябром, напольные часы выше человеческого роста, камин, уставленный дорогими фарфоровыми безделушками, текинский ковер с тусклым звездчатым орнаментом почти во весь пол комнаты, переливающийся хрусталь на люстре, картины со следами патины на полотне, что говорило об их подлинности. В углу стоял кабинетный рояль “Стейнвей”.

— Кофе? — предложила Нина, усаживая гостей на диван. Она была чуть выше среднего роста, неплохо сложена.