Вопросы журналистов, адресованные власти, отличаются от вопросов, с которыми власть обращается к подданному или гражданину. Вопросы власти всегда несвободны
, т. е. это не могут быть любые вопросы, ибо даже авторитарный правитель или государственный чиновник ограничен, с одной стороны, правом подданного или гражданина на тайну (личную или корпоративную), с другой – сам властитель или чиновник ощущает свою ответственность (в силу озабоченности легитимностью собственных поступков или из боязни быть обвиненным в злоупотреблении служебным положением[17]), ибо власть всегда ограничена в своих проявлениях, в том числе и в задаваемых ею вопросах. Эти ограничения в современных обществах налагаются на власть множеством существующих законодательных норм и регламентов, а также разветвленной системой бюрократического контроля. Даже представители судебной ветви власти – судьи и прокуроры – функция которых состоит в прямом задавании вопросов, не могут задавать любые вопросы, поскольку они ограничены процедурой и адвокатами, стоящими на страже интересов допрашиваемого (то же относится и к этапу следствия). Более того, для вопрошания властью существуют специальные места – камера для допросов, зал судебных заседаний, властные действия в которых также носят строго фиксированный процедурный характер.Вопросы же, задаваемые журналистами власти, «ненормированы», поскольку любые формальные процедуры и ограничения отсутствуют (единственным ограничителем здесь являются моральные качества журналиста и его личные обстоятельства). Поэтому можно сказать, что журналисты безответственны
. Еще одна черта этих вопросов: они задаются журналистами публично и, в большинстве своем, заочно (исключение составляют интервью, но в них вопросы, как правило, согласовываются). Ситуация представителя власти, которому задан вопрос, резко отличается от положения подданных или граждан, которые имеют право не отвечать на многие вопросы (в частности, не свидетельствовать против себя). Представитель власти обязан по закону ответить на все вопросы в течение предписанного срока, нарушение которого может иметь для него неблагоприятные последствия. Иными словами, власть, за исключением строго определенных законодательством сфер, связанных с безопасностью государства (спецслужбы, некоторые подразделения внутренних дел, ведущие борьбу с организованной преступностью, торговлей оружием и наркотиками) лишена права на молчание в ответ на задаваемые ей – прежде всего журналистами – вопросы.Подобная ситуация означает, что власть теряет свое differentia specifica и становится подвластной, то есть тем, в отношении чего реализуется власть. Властью становятся журналисты, имеющие право задавать вопросы и получать ответы, и это право оказывается значительно шире и сильнее, чем аналогичное право власти, которая, к тому же, лишена защиты от вопросов в виде права на молчание.
В этом и заключается реальность власти медиа как «четвертой власти» в современном мире – в праве задавать вопросы и требовать на них ответа. Иногда говорят о «тирании общественного мнения», на самом деле подлинной тиранией оказывается мощь медиа, задающих «сильные вопросы» власти. При этом четвертая власть существует за счет первой, усиливаясь настолько, насколько ослабевает та. Налицо уже упоминавшееся явление, характерное для современной демократии, – перераспределение власти в ходе ее «перелива» к другим, не принадлежащих к истеблишменту индивидам и общественным группам.
Еще одним усилителем реальной власти медиа в современном мире оказывается право судить и осуждать
. Если традиционно под этим имелось в виду осуществление (государственной) властью функций судебной и исполнительной ветвей власти, т. е. выносить приговоры преступникам и осуществлять их исполнение, то ныне это право в значительной степени перешло к журналистике, а основным способом его реализации оказывается разоблачение (expose). Именно разоблачение как основной метод расследовательской журналистики выступает в качестве наиболее сильного орудия «четвертой власти» в силу его воздействия на общественное мнение; его результатом может быть не только ослабление легитимности существующей политической власти, но и утеря ее. Самым ярким примером здесь является Уотергейтское дело, приведшее к импичменту президента США Ричарда Никсона.