Мир уже не будет прежним

– С вашего позволения я всё-таки выскажусь, – заявил Борис Михайлович, занимая место на трибуне. – Я сегодня по делам заехал в посольство Республики Куба и поговорил с кубинскими товарищами. Они мне рассказали интересные вещи. Оказывается, компаньеро Губернский перед отъездом с Кубы исполнил песни собственного сочинения. Присутствовавшим кубинским товарищам, знающим русский язык, песни так понравились, что они перевели их на испанский, а музыканты, которые выступали на банкете, подобрали ноты. Эти вещи спели товарищу Кастро, которому, заметьте, эти песни тоже очень пришлись по вкусу, особенно песня «Убили негра». И теперь эту композицию крутят по кубинскому радио и телевидению, и она очень популярна у кубинского народа… И кстати, товарищи, я не понял, какие вопросы к товарищу Губернскому?

Первым сориентировался Лозинский, быстро сообразив, с какой стороны лежит масло на этом бутерброде.

– Товарищи! Случилось недоразумение! Похоже, товарищей из МИД и ЦК комсомола кто-то ввёл в заблуждение. Полагаю, товарищи, виновные будут установлены и наказаны. А сейчас мы должны извиниться перед товарищем Губернским, который вынужден был выслушивать несправедливые обвинения…

При этих словах мрачные лица других членов судилища просветлели. У них появилась возможность выйти из этой истории, «сохранив лицо» и свалив всю вину на обманувших их неведомых злоумышленников.

Все быстро согласились с Лозинским, и Трушина предложила закрыть заседание, так как «всё выяснилось». А может, и не Громыко стоял за всем этим? Что-то они все подозрительно легко подняли лапки.

Все разошлись, и я отправился домой. По дороге слегка успокоился, однако всё ещё не мог забыть, как эти мидовские и комсомольские гады едва не поломали мне жизнь. А нервные клетки, между прочим, не восстанавливаются! Хотя персонально у меня, возможно, и восстанавливаются, учитывая мою повышенную регенерацию, но тем не менее! Нет, я этого просто так не оставлю. Наизнанку вывернусь, но постараюсь повлиять на Машерова и других старших товарищей, чтобы разогнали ВЛКСМ к чёртовой матери. Вот мидакам я, к сожалению, отомстить не смогу. Хотя… Писатель я или где? Я могу пойти против данного самому себе обещания и своего нежелания и написать ещё одну книгу о звезде русского дореволюционного сыска. В ней Фандорин будет путешествовать по Ближнему Востоку, и в Египте или ещё каком экзотическом месте раскроет очередное запутанное преступление. Но главное, в книге я распишу тогдашних мидовских чинуш из посольств и консульств в самом мерзком виде, отказывающихся помочь Фандорину и другим русским, попавшим за границей в трудное положение. Причём это будет чистая правда. Записи русских путешественников XIX века, да и более позднего времени, как и более раннего, переполнены жалобами на паскудное поведение наших дипломатов, которые никогда не помогут соотечественнику в беде, чтобы не поссориться с местными властями и не испортить себе послужной список. Решено! Я этих мидовских подлецов так изображу, что при слове «дипломат» народ плеваться будет! Ух, как я зол!

Забегая вперёд, скажу, что эта история имела неожиданное продолжение. На следующий день коллеги по ВГИКу попросили меня спеть «Убили негра» и «Куба рядом», чтобы иметь представление, о чём вообще шла речь. Я спел без всякой задней мысли, а кто-то всё это записал на портативный магнитофон. Затем несколько московских музыкантов, услышав запись, перепели её, записав полулегальным образом. В итоге записи расползлись по Москве, а затем и вовсе по просторам страны.

На этом сделали гешефт фарцовщики, почти совсем вытесненные с музыкального рынка. Ведь теперь кассеты и пластинки подавляющего большинства иностранных певцов и групп, включая западные, продавались вполне легально через фирму «Мелодия». И народ предпочитал купить дёшево лицензионный диск в магазине, чем запись непонятного качества втридорога. Но так как «Негра» никто не продавал и не крутил на советском радио и ТВ, то тут фарцовщики взяли реванш, пользуясь ажиотажным спросом. Кто-то продавал кустарные записи, сделанные по старинке «на костях», более солидные, со связями, возили винил из соцлагеря, из ГДР, Польши, Чехословакии, Венгрии, Югославии и Болгарии, где с этим было посвободнее и имелась возможность записывать русские песни без особых проблем.

Так что к лету из каждого двора доносилась песня о несчастливой судьбе чернокожего гражданина. Было забавно наблюдать за находившимися в Москве неграми, дипломатами из африканских и карибских посольств, а также студентами. Кто поумнее, смеялись и подпевали. Кто поглупее, закидывали инстанции возмущёнными протестами, жалобами и требованиями принять меры. На что в инстанциях разводили руками, мол, Советское государство к песне отношения не имеет, по радио и ТВ её не исполняют и не собираются крутить, а что народ поёт… Так к каждому милицию не приставишь!

Дошло до того, что, зайдя как-то в Данькину комнату, я с удивлением услышал, как дитё, возившееся со своими игрушками, напевает: