Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2

Во второй половине 1970-х годов экономические трудности в Польше нарастали как снежный ком (обилие долгостроев, перебои со снабжением населения электроэнергией). Реальностью стали пустые прилавки магазинов. В 1979 г. уже три четверти экспорта шло на выплату внешнего долга, а национальный продукт впервые в послевоенной истории упал по сравнению с предыдущим годом. Вдобавок зимой 1978-1979 гг. разразились неслыханные морозы, вызвавшие кое-где транспортный коллапс. Руководство страны понимало, что это чревато новым взрывом недовольства, и потому непрерывно поднимало зарплаты работникам физического труда. В прессе была развернута пропаганда успехов «Народной Польши», игнорировавшая сложности в национальном хозяйстве. Однако эффекта она не имела, как не имели его и обилие новых лозунгов типа «Поляк сможет!», «Даешь вторую Польшу!» (т.е. удвоение ВВП), а также использование в пропагандистских целях полета первого польского космонавта летом 1978 г. (как и в случае с полетами в те же годы космонавтов из других социалистических стран).

К великой досаде правящей верхушки, в октябре 1978 г. случилось событие, показавшее всю глубину мировоззренческой пропасти между властью и широкими слоями населения: краковский архиепископ К. Войтыла был избран Папой римским и принял имя Иоанна Павла II. Это вызвало неподдельное ликование масс в Польше, к чему правящая элита оказалась совершенно не готова: отношения с костелом традиционно складывались непросто, а теперь, когда страна погружалась в пучину экономического кризиса, римский папа-поляк самим фактом своего присутствия грозил разрушить всю пропагандистскую конструкцию ПОРП.

Положение Римско-католической церкви в ПНР отличалось значительной независимостью. Правящая элита рассматривала костел как естественного союзника «реакционных классов» и орудие Ватикана, всегда настроенного неприязненно к социалистическому лагерю. В процессе сосуществования обе стороны были вынуждены пойти на формальные уступки. Власть признала право католиков участвовать в общественно-политической жизни страны, существовала фракция светских католиков в сейме, церковь же в свою очередь отказалась от взгляда на социализм как на заведомо враждебный религии строй. И все же отношения государства и костела были основаны на взаимном недоверии. После краткого периода оттепели в 1956-1957 гг. (освобожденный в условиях кризиса из заключения кардинал С. Вышинский, выполнив просьбу коммунистических властей, призвал граждан страны активно участвовать в парламентских выборах января 1957 г.) наступило новое размежевание. Власти облагали налогами пожертвования в пользу церкви, закрывали католические учебные заведения и монастыри, выносили из классов настенные кресты, сокращали количество школьных уроков Закона Божьего (восстановленных в декабре 1956 г.) и требовали регистрировать пункты катехизации, куда священники переносили свои занятия. Противостояние власти и костела достигло своего апогея в 1965-1966 гг., когда католическая церковь отмечала тысячелетие крещения Польши. Правящая элита решила провести альтернативные мероприятия, но уже в честь тысячелетия образования польского государства. На протяжении года по всей стране проходили конкурирующие торжества, причем местные и центральные власти делали все, чтобы не допустить массового наплыва людей на мероприятия, организуемые церковью. Была также развязана пропагандистская кампания в прессе с целью показать «антинациональную» сущность католической церкви. Импульсом к ней послужило письмо польского епископата немецкому в ноябре 1965 г., в котором содержалась фраза «Мы прощаем вас и сами просим прощения». Письмо это, написанное на волне проходившего тогда II Ватиканского собора и призывавшее к примирению двух народов, вызвало отторжение у В. Гомулки уже самим фактом обращения поляков к гражданам другого государства через голову официальных структур. И уж конечно, не мог он пройти мимо вышеприведенной фразы, обращенной к немцам. На головы иерархов посыпались громы и молнии со стороны как прессы, так и официальных лиц, не устававших напоминать людям о бедствиях, причиненных гитлеровцами.

Вынужденный поступиться многим в борьбе, глава епископата примас С. Вышинский все же сумел сохранить внутреннюю независимость католической иерархии от партии, т.е. не допустить государственных чиновников к обсуждению собственно церковных дел (хотя и должен был принять светскую «инвеституру» над духовенством, т.е. право власти утверждать или отклонять кандидатуры тех или иных лиц на занятие церковных кафедр). Коммунисты, однако, так и не смогли отвадить от костела молодежь, которая в большинстве своем не только изучала Закон Божий, но еще и участвовала в летних походах и лагерях отдыха, организуемых священниками.