Мир в XX веке

К 20-м годам Европа оказалась расколотой на два идеологических лагеря, а с начала 20-х годов в Европе появляется фашизм. Столкновение Церкви с авторитарными и тоталитарными идеологиями XX в. оказалось для нее далеко не простым и гладким. Тернистый путь взаимоотношений с тоталитарными режимами Европы, различные этапы которого часто вызывали активное неприятие общественного мнения, был связан для Церкви с постепенным приведением в более сбалансированный вид доктрины и практики, поскольку временами казалось, что практика противоречит доктрине Церкви и самой сущности христианского вероучения. Гармоничное сочетание этих компонентов, очевидно, возможно лишь в том случае, если признать необходимость рассматривать Церковь как сложный не только духовный, но и политический институт, религиозная обусловленность политики которого должна всегда приниматься во внимание.

Взаимоотношения Церкви и авторитарных, тоталитарных режимов продолжило традицию противостояния Церкви и политической власти, но перешло в новую фазу: подобные режимы ставили своей целью либо полное уничтожение Церкви (как это произошло в России), либо ее подчинение. В последнем случае наиболее очевидно проявилась тенденция Церкви утверждать, по выражению Ж. Маритена, первенство духовного начала, осуществлять свою миссию как силы наднациональной и надгосударственной и (что особенно важно) надидеологической.

В этом случае различные этапы политики Церкви в отношении тоталитарных режимов выстраиваются в достаточно стройную схему. Осудив в 1917 г. победу социалистической революции в России, Ватикан ни в малейшей степени не отказался от идеи сотрудничать с ее новым правительством, высказав явное намерение направить в Россию апостолического делегата, а затем оказав значительную материальную и моральную поддержку голодающему населению нашей страны. Казалось бы, в этот момент практика пришла в противоречие с доктриной, но религиозное обоснование подобных действий прозвучало отчетливо несколько позднее — в аналогичной ситуации после заключения конкордата с фашистской Италией. “Если бы дело шло о том, чтобы спасти несколько душ, чтобы предотвратить большой вред для душ, — сказал тогда Пий XI, — у Нас хватило бы мужества вести переговоры с самим дьяволом… Мы принесли жертвы, чтобы предотвратить большее зло, но Мы высказали всю скорбь, которую испытываем, потому что Нас к этому принудили”[173]

.

Стремление решать все вопросы путем переговоров и договоров (и это вполне совпадало с миротворческой миссией Церкви) нашло свое отражение в политике конкордатов, проводимой Пием XI в 20-30-е годы. За время своего понтификата он заключил 26 конкордатов, в том числе с Баварией, Польшей, Румынией, Литвой, Чехословакией, Португалией, Пруссией, Италией, Баденом, Австрией и Германией. Эти же договоры должны были служить делу защиты Церкви и паствы в странах, где идеологизированные режимы начали гонения и на Церковь, и на верующих. В соответствии с международным правом договор служил основанием для протестов, которые в ряде случаев могли быть приняты даже режимом, полностью пренебрегающим нормами международного права.

Стремление не нагнетать обстановку, не способствовать росту ненависти и озлобления, обоснованию военных действий и репрессий не препятствовало достаточно внятному осуждению идолопоклонства и фетишизации различных ценностей и понятий, таких как “государство”, “раса”, “классовая борьба” и т. д. Последовательной цепью энциклик 30-х годов “Non abbiamo bisogno”, “Mit brennender Sorge”, “Divini redemptoris”, “Nos es muy conocida” папа Пий XI высказал осуждение преследованиям религии в Италии, Германии, Мексике и Советском Союзе. Помимо этого в первой из этих энциклик папа подчеркнул несовместимость с христианской идеологией фашистской концепции тоталитарного государства, а в энциклике “Mit brennender Sorge” — идеологии расизма. В сущности расистские теории были осуждены в папских документах еще начиная с 1928 г., позднее же в 1938 г. он прямо призвал всех католических теологов и исследователей к протесту против расизма в своей научной и преподавательской деятельности.