Мир-за-кромкой

– Мети, мети, цесаревич! Шо тебя папка листья грести не учил? – рассыпчатым горохом стучит визгливый голосок младшего послушника. Мальчик и сам был послушником, со вчерашнего дня. Колючая черная мантия висит на нём картофельным мешком и пахнет она картофельным мешком!

– Куда ему? Нашему кудрявчику небось сто слуг носик платочком промокали да шнурочки бантиком завязывали, чтоб не жало, – охотно подхватывает второй, рыжий, длинный, веснушчатый. – Отвечай, когда к тебе старшие обращаются!Учил?!

– Нет, – коротко отрезает мальчик и принимается ещё усерднее царапать прутьями плиты.

– А ты представь, что это меч, – подсказывает третий почти любезно. – Как там твоя поблескушка называется? Цвайхерпыг? Цвейпурпыг?

– Не ломай язык! Эту дрянь в народе кошкодёром кличут, – снова начинает первый, он у них за умного. Остальные отмалчиваются, искоса бросая наглые взгляды, мол они тут главные, они тут лучшие. —Знаешь, сколько добрых людей из—за неё полегло, а княжич? – выплёвывает паренёк.

—Цвайхендер, – обрывает глумливую речь мальчик.

– Эй, ребят! А он ещё и говорить умеет! Ну—ка вякни, вякни ещё, будь хорошей псинкой!

Парнишки в балахонах крутятся, кривенькие, злобные, каркающие точно сороки.

– Пошли вон! – кричит мальчик. Он был сыном князя, он такого не потерпит! Как эти «старшие» говорили, вообразить, будто метёлка – меч? Пожалуйста! Мальчик перехватывает древко метлы, двумя руками, как его учили на тренировках, и с огромной радостью бьёт задиру в живот. Обидчик кричит и сгибается пополам, а его свора с громким улюлюканьем набрасывается на мальчика. Четверо на одного, разве это честно?

***

«Урод!» —от моего крика пятится осёл, немножко не та аудитория. На большее ума не хватило. Перехватываю меч, непривычный, не-мой. Думайте, что хотите, но фехтовать я умею! Проводник, как оказалось, тоже и очень сносно. Удар перекрывает удар, мечи сцепляются и звенят. Я отхожу и наступаю, жадно играя свою любимую партию. Аурр злится и не отстаёт. С его силой приятно столкнуться. Друзья мелькают, суетятся за нашими спинами, силясь остановить.

Я этого так не оставлю, не позволю считать себя трусливой выскочкой!

Аурр вскинул меч. Заточенный клинок вобрал яркость слепящих солнечных лучей. Щурюсь, принимаю удар – вскользь. По руке расползается дрожь. Вижу славное удовлетворение в его взгляде, и атакую с новой силой. Вдвоём заваливаемся наземь. Астрис что—то выкрикивает. Рей подбегает, оттаскивает меня. Злюсь, кричу. Проводник ругается, выпуская меч из рук.

«Успокойтесь оба!» – наседает Астрис. Желание слушать хоть кого—нибудь отсутствует,напрочь. «Прошу», – добавляет девушка, насильно разжимая мои пальцы, что намертво вцепились в рукоять. Неохотно поддаюсь. Нас ругают, обоих, затем принуждают мириться. Тщетно. Буравим друг друга взглядами, стоя по разные стороны костра. У Рея проскальзывают разумные мысли по поводу провианта и его отсутствия. Кто—то, упиваясь собственным остроумием, предлагает отправить нас с Аурром в лес. По грибы. Вдвоём! Дружно высказываем встречное предложение несколько иного путешествия, менее цензурного. Художник радостно хлопает в ладоши и лезет в собственный мешок, его—то Яшка не тронул. Несколько минут спорим, кто же первый должен навестить Зюта и его чертей: я или Аурр, Аурр или я. Прийти к соглашению не удаётся.