Мир животных: Млекопитающие, или звери

«Сегодня один из членов нашей экспедиции заметил с борта русалку и позвал товарищей, чтобы они посмотрели на нее. Все время, пока русалка проплывала близко от корабля, она строго смотрела на людей. Потом поплыла в открытое море и перекувыркнулась несколько раз. Когда русалка нырнула, матросы рассмотрели ее хвост. Он напоминал хвост дельфина, но был крапчатый, как у макрели» (Генри Гудзон).

Естественная история морских коров довольно заурядная, поведение не блещет проявлением особого интеллекта, образ жизни однообразен. Но сверхъестественная, мифологическая их история весьма романтична, интересна и уходит первородными корнями далеко в глубь тысячелетий — в Древневавилонское царство. Оттуда мифы о рыбохвостых девах (первоначально — мужчинах!), попутно меняя форму и содержание, перекочевали в Финикию, Древнюю Грецию и затем в другие страны.

Двести лет назад и в наших морях водились сирены (не сказочные, а натуральные), сумевшие приспособиться к весьма прохладным водам севера Тихого океана.

Стеллеровы коровы

В четверг 4 июня 1741 года пакетбот «Св. Петр» покинул гавань Петропавловской крепости на Камчатке и взял курс на восток. Кораблем командовал капитан-командор Свендсен, датчанин на русской службе, которого царь Петр, когда бывал в хорошем настроении, ласково величал Иваном Ивановичем. Сам же командор называл себя Витусом Берингом. Его отца звали Ионой Свендсеном, но Иван Иванович предпочел девичью фамилию матери. Капитан и почти половина команды не вернулись из этого знаменитого и тяжелого плавания.

В конце своей деятельной жизни Петр I вспомнил «то, о чем мыслил давно и что другие дела предпринять мешали», то есть о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию. За три недели до смерти он написал любезному Ивану Ивановичу монаршую инструкцию: «На ботах плыть с Камчатки возле земли, которая идет на Норд… искать, где она сошлась с Америкой… и самим побывать на берегу… и, поставя на карту, приезжать сюды».

В начале лета 1728 года экспедиция вышла из устья реки Камчатки. Медленно продвигаясь на север, прошла через Берингов пролив в Чукотское море… и вернулась обратно, не увидев даже американского берега.

И вот теперь, через тринадцать лет после первой неудачной попытки, шестидесятилетний и уставший Витус Беринг опять повел «на обыскание американских берегов от Камчатки» новый, построенный в Охотске корабль и семьдесят восемь человек матросов и офицеров.

Второй корабль этой экспедиции — «Св. Павел» под командой «другого капитана, доброго, из русских» Алексея Чирикова — отплыл вместе с Берингом по тому же маршруту, но через две недели оба корабля навсегда разлучились.

Среди этих семидесяти восьми человек, связавших отныне свою судьбу с капитаном-командором Берингом, был молодой натуралист Георг Вильгельм Стеллер, который прославился описанием этого печального путешествия и мирных морских гигантов, открытых совершенно неожиданно в конце пути из Америки.

Стеллер родился в Германии. «Двадцатипятилетним юношей, — говорит наш академик Л. С. Берг, — он приехал в Петербург искать счастья». Здесь сначала работал врачом, а потом адъюнктом натуральной истории в Академии наук.

Это был натуралист даровитый, вспоминает о нем его коллега и современник Иоганн Гмелин, и путешественник прирожденный. Никакие трудности его не смущали. В пути обходился очень малым: возил с собой одну плошку, в которой и пищу варил, и ел, и пил. «Всякое платье и всякий сапог были ему впору. Всегда он был весел». Стеллер — наблюдатель «весьма точный». Но вот характер у него, говорят, был неважный: заносчивый и с «весьма неприятной склонностью вмешиваться в дела, которые его официально не касались». Впрочем, с людьми талантливыми такое случается нередко…

…И вот после сорока двух дней плавания по неспокойному и туманному морю люди Беринга наконец увидели на горизонте снежные вершины огромной горы. Это был хребет Святого Ильи на южном берегу Аляски. Большие кедры и пихты росли у его подножия.

«Св. Петр» повернул на запад и через два дня бросил якорь в бухте у небольшого острова Каяк. На берег послали за пресной водой ял, и на нем отплыл Стеллер (которого Беринг отпустил, впрочем, с неохотой).

«Но как я усмотрел, что со мною так непорядочно поступлено, — пишет возмущенно Стеллер, — и я в небрежении и презрении оставлен и что ласковыми словами ничего учинить не мог, употребил уже жестокие слова ему, капитану-командору Берингу», и тогда «меня с великим негодованием и вредительными словами с судна спустили».