Читаем Миражи полностью

камень Петропавловки от стен которой в самом начале Конца пальнули в белый

свет как в копеечку размокшая "беломорина" плывущая по каналу кленовый

листочек присохший к слегка обколупанной крышке Вечности и солнечный

протуберанец что рванулся навстречу последняя вибрация уснувшей звезды

отриконенные ботинки молодая утопленница нежный стебель целебной травы

компьютер с развитой периферией и столичные биксы Библия с иллюстрациями

Доре издания Маркс девяносто пятого года полный набор слесарных

инструментов и еще маленькие тисочки полная ложка рассыпчатой каши пулька

от рогатки которая чуть не выбила дружеский глаз ранние с дьявольскими

интонациями стихи Маркса но уже другого доныне превозносимого под робная

карта местности и план штурма Парижа аборигенами в союзе с местными

лимитчиками пара гнедых запряженных зарею полированный обломок рукояти

изящной трости дуэльный пистолет прочная капроновая веревка и камень

"чемодан" книги из альпинистского рюкзака дирижабль и детский воздушный

шарик окно настежь открытое в ветреный космос мотылек устремленный к

ближайшей неядовитой планете крот бурящий спасительный ход к клокочущему

сердцу Земли эдельвейс стоящий на страже покойного сна древних гор гвозди

которыми распинали голубое небо над головой и кусок ливерной колбасы

обрывок мировой линии судьбы не продолженной дальше детской ладони и

космические корабли что недавно пошли под незатейливый обывательский нож.

ПАМЯТЬ-РЕКА

Ясно что теперь ей ни до кого нет никакого дела она отдыхает после

завтрака спешит на кипящую летнюю речку покупаться не подозревая что

речонка вскоре пообмелеет и поостынет даже название сократится а она

вернется оттуда совсем взрослой повстречав одного из местных бухих

шалопаев и отчетливо сказав будто стекло столичной витрины после встречи с

полицейской дубинкой "зиг-заг" жизнь ее сделает поворот она нерасчетливо

по однобокой любви выйдет замуж будет ухаживать за прической и за ногтями

читать захлестывающую разум борзописную периодику от вершка до вершка

толкаться в метро пока не прикупит собственный выезд с шофером упакованным

ею же под завязку а кроме этого назначать и отменять свидания ежедневно

стирать - починять - гладить - принимать нужных мужу гостей ненавидеть

цирк и зоопарк во время весеннего "гона" прилежно слушать ежедневные вопли

о наших невиданных никем успехах и вранье о погоде поддакивать мужу

повторяющему что политика это опиум для народа встречать дв ажды в месяц

его у дверей зычным возгласом милый где деньги кокетничать на работе и

рваться в командировки протекать словно ртуть сквозь сердечные щели

начальства осваивать разные новые позы ждать ребенка и грозить мужу вторым

втайне мечтая чтобы опять рассосалось и неистово вытачивать и беречь

остатки фигуры красить и перекрашивать волосы лицемерно сочувствовать

обманутым подругам знакомиться с молодыми и сильными бросаться с головой в

новый сладостный омут уметь прощать мужчинам свои увлечения мастерски

говорить по телефону без взаимных упреков и подозрений повторять что семья

это святое посещать сауну разные курсы Василис по обмену премудростями

ездить в больницы к родственникам или переломанным милым авто-дурочкам

ревновать свою дочь к собственным кавалерам и неусыпно следить чтобы она

не спешила с романтичным безоглядным купанием в ТОЙ САМОЙ речке.

СЛЕД КИЛЯ

Слышу как море нашептывает вопрос все ли самое главное успело

случиться с тобой до того как ты превратишься в лодку ответить толком уже

не успел что-то будто перегорело в сердце и в голове только печально

заскрипели уключины морское путешествие лучше начинать с небольшого отдыха

почему бы и нет первым делом выбрал место на берегу где было особенно

много мелких ракушек знаешь тех из которых лучше всего делать ожерелье и

браслеты для возлюбленной растянулся на жарком песочке и чуть было не

заснул но за дело стряхнул легкое оцепенение сна потом напрягся

оттолкнулся в последний раз ногой от податливого влажного песка и вот уже

закачался где-то между солнцем и морем опустив руки с плотно сомкнутыми

пальцами в воду ощутил ее поглощаемую прохладу разъедающую силу соли и

нежные прикосновения пугливых рыбешек и ненадежных медуз итак я поплыл от

ударов волн в мой правый бок берег плавно покачивался вдали словно

поверхность в полуполном стакане воды окрыляло ощущение дикой свободы и

счастья тогда у меня было все и рубах а-парус и конечно же увесистый руль

про маленькое приключение которое случилось с тем кто волей судьбы

оказался во мне во время этого недолгого путешествия расскажу в другой раз

а в тот день обошлось без потерь наконец-то волны и ветер прибили меня к

пустынному берегу выходя из воды мы оба оглянулись и увидели не две как

должно быть цепочки следов на соленом песке а взрезавший его след киля.

ТРИНИТИ

Тринити. Тук-тук-тук это пришли к вашей двери три усталых измученных

путника попросили еды и питья потом они стали рассматривать книги и вещи

спрашивая где что было куплено а вот эти картины наверное на только-только

умершем Арбате а эта чеканка у такого-то мастера но вон те карандашницы и

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза