Миротворец

– Я?! Сдамся?! – я изобразил удивление: – Барон! Я на своей земле, кому мне сдаваться? Но если вы сейчас сложите оружие, развернётесь и поскачете в свой Торн, я обещаю, что со своими десятью тысячами бойцов не буду вас преследовать!

– Десятью тысячами? Нас преследовать? – расхохотался Вартас, – Да мы вас уничтожим!

Глава 3

Конная лава перешла с шага на рысь, и хлынула к нашему гуляй-городу, огибая его справа. Слева у товарищей кавалеристов начинался холм, на который забраться на лошадях было проблематично из-за крутизны. Я смотрел на пока непобедимую торнийскую армию, и готовился показать первый сюрприз – наши арбалеты. За триста метров я дал сигнал, и арбалетчики стали выпускать болты в надвигающуюся лаву. Восемьдесят подвод образовывали строгий квадрат почти по восемьдесят метров на каждую сторону. Через каждые полметра бойница. Итого сто шестьдесят стрелков на сторону. Кто-то скажет – немного, и будет не прав. Небольшое количество мы с лихвой окупили скорострельностью. Стрелки выпускали стрелу, передавали арбалет назад, и тут же получали новый, уже заряженный. Стреляли вновь, и опять арбалет назад, а взамен него новый, заряженный. Три секунды на выстрел. Конница скачет сто метров около десяти секунд. Триста метров – полминуты. А это десять залпов общей сложностью более чем полторы тысячи болтов. Промазать, стреляя по толпе почти нереально. Потому минимум тысяча конников окажется поражена только арбалетными болтами. Так я считал в теории, и не промахнулся, как не промахнулись и мои арбалетчики. После первых же выстрелов торнийские всадники покатились под копыта своих же коней. Несущиеся сзади кони спотыкались о тела упавших. Над полем разнёсся привычный уже вой раненых и умирающих, жалобное ржание коней и вопли ярости нападающих. Не считаясь с потерями, враг рвался к нам.

– Грана-а-а-аты! Пли-и-и-и! – заорал я, когда конники были метрах в семидесяти.

Полторы сотни гранат полетели в одну сторону, и полторы в другую. Взрывы уже не каменных – железных гранат, напитанных магией лесанийских умельцев, оказались ужасающи для всадников. Посечённые осколками всадники и лошади падали не десятками – сотнями. На поле воцарился настоящий хаос. Ослеплённые, испуганные, раненые кони крутились, неслись в разные стороны. Атака захлебнулась. А арбалетчики методично пускали стрелу за стрелой, откидывая разряженное оружие назад и тут же получая новый арбалет. Пока кавалеристы справились с конями и откатились назад, арбалетчики успели собрать отличную жатву. По моим скромным подсчётам на земле осталось, как минимум, пять тысяч «непобедимых» торнийских всадников. Остальные тридцать пять тысяч ускакали почти до горизонта – лье за три от нас.

– Кретон! – заорал я, – С пятью сотнями на выход! Добить раненых, отрубить им головы и взять с собой! Времени даю десять минут!

Я очень боялся, что получившие по зубам торнийские конники просто обогнут гуляй-город и рванут на наши основные силы. И этого допустить нельзя было ни в коем случае. Пять сотен дружинников со щитами под командованием Курта рванули в сторону устроенного побоища. И уже через полминуты, когда бойцы стали быстро и деловито рубить головы раненым всадникам, стоны боли со стороны торнийцев сменились криками ужаса. А от основных сил противника, увидевших, что делают мои дружинники, раздался даже различимый здесь вопль ярости. Кавалерия, презрев опасность, уже разворачивалась и перестраивалась для удара по рубящим головы дружинникам. Я дал сигнал к отступлению, и мои солдаты споро отошли к гуляй-городу и скользнули внутрь, когда всадники не успели проехать и половину расстояния.

– Головы одеть на шесты и поднять над стенами! – распорядился я, и, объясняя свою жестокость, пояснил: – Не мы их сюда звали. И ехали они не пряниками нас кормить! Пришедший с мечом…

– В орало и получит, – примиряюще закончил Яг, – Запомнили, вашество! Никто и не спорит!

Спустя минуту, над стенами гуляй-города взметнулось три сотни вражеских голов, и мы вновь услышали утробный вой ярости торнийцев.

– Зарядить арбалеты! – заорал я. – Готовиться к новой атаке!

Но на этот раз торнийцы уже не рванули на гуляй-город сломя голову. И я сделал вывод, что командует ими совсем не глупый человек. Несколько тысяч торнийских всадников стали подъезжать метров на двести и выпускать стрелы в нас, пытаясь навесом перекинуть их через стены. Бойцы внутри гуляй-города просто укрылись щитами, а мои арбалетчики щёлкали лучников врага одного за другим. После десяти минут такой перестрелки торнийцы вновь откатились, оставив на поле ещё около тысячи своих всадников. Мы же пока не потеряли ни одного человека. Лишь десяток легко раненых бойцов, которых зацепили торнийские стрелы, деловито подходили к магу, который быстро прикладывал к ним целебные амулеты.