Мировая революция. Воспоминания

Я узнал в это время, что император Карл готовит манифест, обещающий преобразовать Австрию – не Венгрию – в федеративное государство. Это была последняя попытка утопающего; в ней, однако, скрывалась опасность, на которую надеялись его авторы. Было необходимо помешать эффекту, который манифест мог еще иметь в тех кругах, где все еще оставалось много симпатий к Австро-Венгрии. Поэтому я воспользовался этим моментом для опубликования Декларации о независимости, о которой подумывал уже довольно долго. Логически эта декларация проистекала из самого создания нашего Временного правительства 14 октября, о чем мы и сообщали союзникам; была выбрана такая форма, которая бы могла напомнить Америке ее собственную прекрасную декларацию; наконец, у декларации нашей было и тактическое значение: в тот момент, когда был опубликован манифест Карла, над домом, где я жил, как председатель нашего Временного правительства, развевались флаги свободного чехословацкого государства, объявившего себя как раз единым властителем своих судеб…

В декларации я отверг позднюю попытку Карла создать австрийскую лжефедерацию и наметил главные принципы, которые Временное правительство кладет в основу нового государства. Первую редакцию я дал прочесть ряду своих друзей (между прочим, Брандейсу и редактору Беннету); их замечания по существу и по форме принял во внимание небольшой комитет, который последний paз просмотрел декларацию нашу со стилистической и правовой стороны (в нем участвовал замечательный специалист и юрист мистер Кальфи). Это был прекрасный пример гармоничной совместной работы и в то же время первый государственный акт высокого стиля, исполненный под моим руководством.

Декларацию я передал государственному секретарю Лансингу, чтобы обеспечить таким образом вперед согласие американского правительства; это было сделано еще и затем, чтобы в последний момент перед ответом Австрии припомнить Вильсону нашу точку зрения. Своим успехом этот шаг оправдал себя; успех был большой не только в общественном мнении и в печати; но и в правительственных кругах, и особенно в Белом доме. Президент Вильсон в посланном мне письме говорил, что Декларация независимости его глубоко тронула, как это мы увидим из его ответа Австро-Венгрии. И этот ответ, опубликованный 19 октября, помечен, как и наша декларация, 18 октября.

В своем ответе Австро-Венгрии президент Вильсон подчеркивает, что Соединенные Штаты изменили свой взгляд на Австро-Венгрию и ее отношение к Соединенным Штатам, как это особенно ясно видно из признания чехословацкого Национального совета правительством чехословацкого народа de facto. Соединенные Штаты также признали национальное стремление югославян. Таким образом, президент не может удовлетвориться лишь автономией этих народов в качестве основы для мира, как он это предполагал в январе в своих XIV пунктах. Не он, а эти народы сами должны быть судьями выступлений австро-венгерского правительства, благодаря которым должны были быть осуществлены их стремления и их личное понимание собственных прав и судьбы.

В дипломатической литературе можно найти мало примеров такого мужественного и честного отказа от своих собственных более старых взглядов: именно потому это так и подействовало. Вообще президент Вильсон не скрывал, что в течение войны менял свои взгляды; так, например, в декабре 1917 г. полковник Гауз передавал Бернсторфу, что президент не согласен с условиями мира, формулированными Антантой, считая их невозможными, но уже в апреле он пришел к необходимости объявить войну Германии и этим самым был неизбежно приведен к ревизии своей европейской программы.

В различных книгах при критике ответа Вильсона постоянно перетряхивается вопрос, как могло случиться, что президент в такое короткое время отказался от своего бесспорного австрофильства. По Америке ходили различные легенды о моих к нему отношениях; скажу теперь как можно кратко главное.

Президент Вильсон с начала войны был подробно осведомлен о нашем заграничном движении своими министрами, которым делал доклад Воска. Если мне не изменяет память, то Воска был представлен Вильсону даже лично. Первую обширную программу нашего движения президент Вильсон получил в меморандуме, написанном для министра Грея утке в 1915 г. При своем пребывании в Америке в 1917 г. генерал Штефаник также уведомлял о движении американские правительственные круги и президента Вильсона. Далее слышал президент Вильсон о наших стремлениях, обо мне и о нашей работе от мистера Чарльза Крейна и др. Я лично послал президенту (в конце января 1918 г.) из Киева обширный телеграфный разбор его XIV пунктов в основе в том же смысле, в котором я обсуждал эту программу в «Новой Европе». Далее, президент Вильсон получил из Токио мой меморандум (в апреле), в котором я собирал все свои взгляды на Россию и на отношение к большевикам.