Мировая революция. Воспоминания

Я не любитель истории «если бы, да кабы», приведу поэтому факты. Наша реформация укрепила небывалым образом нашу национальность; онемечение делалось под владычеством католиков, гуситство было спасением от германизации. Это доказывают снова как раз немецкие историки, говорящие, что наша реформация влияла весьма сильно антинемецки не только у нас, но и в Польше. Реформация всюду, а следовательно и у нас, укрепила народный язык и литературу тем, что богослужение стало чешским, а богослужение в те времена – особенно же чтение Библии – имело гораздо большее значение для литературы и народного воспитания, чем теперь. Реформация, стремясь к исправлению нравственности, укрепила наш национальный характер; именно потому, что она была религиозной, она была и народной. Победоносная Белая Гора – несмотря на зачаточное проникание немецких элементов к нам в протестантскую эпоху – могла означать лишь дальнейшее усиление и возрождение народа. А если во время мировой войны именно протестантская Пруссия – пангерманизм – была поражена протестантской Англией и Америкой и революционной Францией, то где же написано, что чехи-евангелики позволили бы без сопротивления вести себя Пруссией? Уже каким доказательством является один Коменский, довершитель и венец Братства, а кроме него есть целая эмигрантская деятельность и литература; гуситы, Братья и чехи-евангелики поддерживали, правда, живое сношение с немцами, которые их охотно принимали, но то же они делали и по отношению к голландцам, швейцарцам, англичанам и шведам, работая всюду для освобождения своего отечества. Коменский для спасения народа вел действительно мировую и культурную политику. А ведь католические Габсбурги, как после, так и до Белой Горы, не только насильно переводили в католицизм, но и старались онемечить при помощи меча, огня, конфискации и уничтожения просвещения; католические враги «сверхеретика» Гуса заставили всех ненавидеть чешский народ как народ еретический. А ведь именно эта католическая, ультракатолическая Австрия попала под влияние политики протестантской Прусии и стала ее послушным авангардом на Дунае.

Меня бы завело слишком далеко, если бы я хотел подробно разобрать, какую роль в развитии прусской Германии играл протестантизм и какую прусская кровь; ясно одно, что Лютерова церковь стала служанкой прусского государства. Но Германия была полукатолической – нам ничего не известно о том, чтобы «центр», который хотя и был в оппозиции против Бисмарка, делал иную политику по сравнению с не немецкими католиками. Я допускаю, что он защищал поляков в некоторых религиозных вопросах. Когда мы говорим о немецком протестантизме и его национальной политике, то должны посмотреть поближе на его основателя Лютера. Пока Лютер был католиком, он был против чехов; когда же он разошелся с церковью, то начал выступать за справедливую и глубокую оценку чешского народа, проповедывал мир среди народов и восхвалял моральную чистоту Чешского братства, ставил его в пример немцам, объявляя себя и своих приверженцев гуситами. После Лютера передовые немецкие мыслители высказывали свои симпатии чешскому народу и осуждали габсбургские преследования; привожу как пример Лейбница, Гердера и Гете. Гердер особенно воспринял взгляды Коменского и желал обновления чешской независимости. Немецким поэтам полюбились сюжеты из нашей истории: Шиллер, Ленау; подобным же образом и писатели из Чехии – А. Мейснеру, Гартману и иным.

Аргумент о национальной пользе от Белой Горы весьма сомнителен. Сомнителен он потому, что вопрос религиозный переводится на почву национальную; это является кооптацией патриотической благожелательности. Католические историки следуют в этом до известной степени за теми из наших историков, которые в реформации не умеют ценить ничего иного, кроме усиления национального самосознания. И одни и другие не постигают основы религии и не понимают смысла нашей истории и истории вообще.