Мировой порядок

Почти сразу же возникла новая проблема: как установить международный порядок, когда главными врагами являются негосударственные организации, которые не ставят своей задачей защиту какой-либо конкретной территории и которые отвергают устоявшиеся принципы законности.

Война в Афганистане началась в атмосфере национального единодушия и международного согласия. Перспективы установления международного порядка, опирающегося на правила, казались обоснованными, когда НАТО, впервые в своей истории, применило статью 5 Североатлантического договора, которая постановляет, что «вооруженное нападение на одного или более [союзника по НАТО] в Европе или в Северной Америке будет рассматриваться как нападение на всех». Через девять дней после терактов 11 сентября президент США Джордж Буш-младший направил ультиматум талибовским властям Афганистана, в то время укрывавшим «Аль-Каиду»: «передать властям Соединенных Штатов Америки всех лидеров «Аль-Каиды», которые скрываются в вашей стране… Предоставить США полный доступ к лагерям по подготовке террористов, чтобы мы могли убедиться, что они больше не действуют». Когда талибы не выполнили эти требования, Соединенные Штаты и их союзники начали войну, цели которой Буш описал 7 октября в столь же сжатых выражениях: «Эти точно нацеленные действия направлены на прекращение использования территории Афганистана в качестве базы для террористических операций и на нанесение ударов по военному потенциалу режима талибов».

Необоснованными представлялись высказанные на первых порах предостережения об Афганистане как о «кладбище империй», о чем свидетельствовала вся история этой страны. После быстрых действий, возглавляемых американскими, английскими и союзными им афганскими силами, «Талибан» был отстранен от власти. В декабре 2001 года на международной конференции в Бонне (Германия) было объявлено о создании временного афганского правительства во главе с Хамидом Карзаем и о начале процесса созыва Лойя джирги (традиционного совета племен), которая должна была сформировать и утвердить послевоенные афганские институты. Казалось, военные цели союзников достигнуты.

Участники переговоров в Бонне оптимистично декларировали впечатляющий замысел: «создание на широкой основе и с учетом гендерного фактора многоэтничного и полностью представительного правительства». В 2003 году резолюция Совета Безопасности ООН санкционировала расширение миссии возглавляемых НАТО Международных сил содействия безопасности «для поддержки Переходной администрации Афганистана и ее правопреемников в обеспечении безопасности в районах Афганистана за пределами Кабула и его окрестностей, так чтобы афганские власти, а также персонал Организации Объединенных Наций… имели возможность работать в безопасной обстановке».

Основной предпосылкой американских и союзнических усилий стало «восстановление Афганистана» через демократическое, плюралистическое, честное афганское правительство, чьи распоряжения выполняются на всей территории страны, и с помощью афганской национальной армии, способной взять на себя ответственность за обеспечение безопасности на национальном уровне. Поразительный идеализм, однако подобные усилия считались сопоставимыми с демократическим строительством в Германии и Японии после Второй мировой войны.

Ни один институт за всю историю Афганистана или какой-нибудь его области не мог предложить прецедент для осуществления подобных усилий на широкой основе[122]. Традиционно Афганистан меньше представлял собой государство в привычном понимании; скорее, это географическое обозначение территории, которая никогда не находилась под последовательным управлением какого-либо единого органа. Большую часть истории страны афганские племена и религиозные секты пребывали в состоянии войны друг с другом, ненадолго объединяясь для противостояния вторжению или для грабительского набега на соседей. Элиты в Кабуле могли себе позволить экспериментировать время от времени с парламентскими институтами, но за пределами столицы господствовал древний племенной кодекс чести. Консолидация Афганистана происходила только непреднамеренно, из-за чужеземцев, когда племена и секты объединялись в коалицию, дабы противостоять захватчику.

Таким образом, то, что предстало перед американскими и натовскими войсками в самом начале двадцать первого века, по сути своей очень мало отличалось от картины, свидетелем которой был в 1897 году молодой Уинстон Черчилль: