Мировые религии о преступлении и наказании

Социологи XX века установили закономерность, согласно которой обыватели прошедшего столетия должны были минимум два раза попадаться на социальных обольщениях, исходящих от уже властвующей элиты, но чаще – только от идущего к природным закромам, казне да производственно-имущественной массе, накопленной трудом предшествующих поколений, сословия.

А на часах XXI век с его бешеными ритмами; значит, наивно верить в искусные фантазии властей предержащих простакам придется еще чаще. На что им рассчитывать, особенно в тех странах, где социально-экономические уклады беспрестанно меняются, а конфессии терпят постоянные притеснения от государства и потому не могут оказать спасительную духовную помощь страждущим? Вот и пребывает несчастное население в апатии и неверии, безучастно наблюдая за роскошью новоявленной знати и вызывающим поведением гламурных паразитов: «За осенью – осень. Тоска и тревога.// Ветра над опавшими листьями.// Вся русская жизнь – ожиданье от Бога// Какой-то неясной амнистии»

Здесь нам на помощь приходит оптимизм Православной церкви, причастной к вечности и вводящей в эту вечность всех верующих во Христа, делая их едиными, причем объединяя разные поколения; оптимизм ее иерархов, жизнеутверждающе констатирующих прощение и любовь как методы предупреждения распространения инфекций черных начал человеческой личности [280] .

Глава 3 Действующее законодательство Российской Федерации о преступлении и наказании в свете христианского вероучения

1. Методолого-правовой аспект десятисловия моисея

В современной России, в особенности на рубеже XX–XXI веков, отчетливо наметилась тенденция переосмысления проблем взаимоотношения, взаимодействия христианства и права, нравственных истоков власти и законов, национальной идеи нашего государства [281] .

Возрастающее внимание к указанным вопросам не обходится без того, что часть работ в этой сфере имеет либо поверхностный и популистский характер, либо откровенно конъюнктурное содержание, что, впрочем, не исключает возможности соединения этих двух характеристик в одном явлении. Наличию таких работ при желании может быть дано следующее объяснение: в наше время, когда не принято довольствоваться малым и забыты слова древних о том, как много в мире вещей, которые нам не нужны, по-прежнему трудно совместимы ценности духовные и материальные. И так же как и раньше, нельзя поклоняться двум богам, Богу и мамоне. Вот и получается, что в то время, когда умные живут и умнеют, богатые живут и по-прежнему богатеют. Система аргументации таких работ сродни не лучшим образцам журналистики и публицистики с их традиционной любовью к косвенным выводам и заменой доказательств большим заголовком и звонким штампом.

В этой связи многие извечные вопросы, затрагиваемые в Пятикнижии и непосредственно в Декалоге, продолжают выполнять существенную системную, в том числе социальноправовую роль, главная из которых, как представляется, методологическая.

Закон Моисея как определенная основа христианства и права [282] – это в значительной мере законодательство охранительного плана, устанавливающее запреты и ответственность за их нарушение. В этом смысле оно роднится с уголовным законодательством, а значит, заслуживает исследования и в современном уголовно-правовом аспекте.

В предыдущих работах и главах на научно-аналитическом уровне представлена правовая характеристика Закона Моисея. Идеи Десятисловия проиллюстрированы действующим законодательством Российской Федерации о правонарушениях, о преступлении и наказании с учетом его позитивных и негативных аспектов. Однако сегодня, как и прежде, Закон Моисея и его центральная часть – Декалог продолжают выполнять поливариантные функции, многократно являвшиеся предметом научных и богословских трудов: духовные, нравственные, социальные, правовые [283] . В меньшей степени Декалог анализировался в методолого-правовом аспекте, в котором он и рассматривается в настоящей главе и в данном издании в целом.

Как справедливо отмечается исследователями, законодательство Моисея представляет собой системное образование, ключевым элементом которого являются десять заповедей Божиих. Признание его особой системообразующей роли, сравнение с христианской конституцией, находящейся в основе всего законодательства, которое, в свою очередь, призвано развивать и охранять его, свидетельствуют о несомненной методологической роли Декалога [284] . На важность методологии и научного подхода в изучении христианства с учетом как диалектики, так и метафизики постоянно обращал внимание A. А. Тер-Акопов, известный, в числе прочего, как видный новатор-методист [285] .

Методологическая функция и важная роль Декалога для современного права и правоприменения проявляются в следующих его характеристиках.