Миры Гарри Гаррисона. Том 12

— Я сделал это, чтобы заставить вас изменить курс. Ради этого я готов на все. Если мы сейчас повернем, то достигнем Проксимы Центавра меньше чем за пятьдесят лет. Возможность исследовать планеты — это все, о чем я прошу. Тебе даже не нужно никому, кроме смотрителей, ничего говорить. Ты сделаешь это?

— Ну же, не останавливайся, — ласково пожурил его нежный голос, — ты должен выпить все до последней капли. Слышишь?

Никто не обратил на него внимания.

— Нет. Конечно, нет Я не вправе поступить так. Решение было принято, записано, и я не могу даже думать о том, чтобы его изменить. И не проси меня об этом.

Я прошу тебя, заклинаю — во имя человечности! Положи конец столетиям рабства, страха, смерти. Освободи свой собственный народ от гнета, лежащего на нем.

— Что за безумные вещи ты говоришь!

— Правду Посмотри на моих соплеменников — их короткая жизнь полна насилия и суеверий, их численность контролируется ядовитыми змеями. Ведь это же чудовищно! А твой собственный хилый народ — несчастные, истязающие себя женщины вроде наблюдательницы Стил, лишенные всяких признаков своего пола! Извращенные настолько, что ненавидят материнство и находят наслаждение в боли! Ты можешь освободить их всех.

— Остановись, — поднял руку главный смотритель.

Я не желаю больше слушать эти богохульственные речи. Наш мир совершенен, по воле Великого Создателя, и даже говорить о том, чтобы изменить его преступно. Много часов я размышлял, что делать с тобой, совещался с другими смотрителями, и мы пришли к решению.

— Убить меня и заставить замолчать навеки?

— Нет, так поступить мы не можем. Несмотря на свою дикость — результат воспитания среди жителей долины, — ты все же Первопроходец. И ты действительно станешь им — так мы решили.

— Что за бред?

Чимал устал спорить. Он оттолкнул чашу с недопитым бульоном и закрыл глаза.

— Согласно схемам, в углублениях во внешней оболочке нашего мира находятся пять объектов, называемых «космические корабли». В справочниках есть их подробное описание, они предназначены для путешествий к тем планетам, которые предполагается заселить. Мы поместим тебя в один из таких кораблей, и ты улетишь. Ты хотел отправиться к планетам — ты сможешь удовлетворить это желание. Ты же Первопроходец.

— Убирайся, — устало произнес Чимал. — Ну да, вы сохраните мне жизнь, только отправите меня в изгнание, обрекая на пятидесятилетнее путешествие и одиночество до конца жизни — в корабле, который, вероятно, не приспособлен для обеспечения человека продовольствием и воздухом на столь длительный срок. Уйди, низкий лицемер.

— Медицинский автомат сообщил мне, что через десять дней ты поправишься и сможешь встать с постели. Для тебя будет приготовлен экзоскелет — он поможет тебе двигаться. Через десять дней за тобой придут смотрители и проводят на корабль. Если понадобится, тебя усыпят и отнесут туда — ты улетишь, как бы ты ни сопротивлялся. Я не буду при этом присутствовать: видеть тебя я больше не желаю. Я не хочу даже прощаться с тобой — ты оказался тяжелым испытанием для меня, ты произносил столь богохульные речи, что я не смогу забыть этого до конца жизни. Ты — само зло.

Старик повернулся и вышел, едва закончив фразу.

Десять дней, размышлял Чимал на пороге сна. Десять дней. Что можно успеть за это время? Что вообще можно сделать? Наступает конец всей трагедии. Если бы только можно было показать наблюдателям убожество их существования! Даже жизнь, которую ведут ацтеки, пусть короткая, пусть несчастливая, все же лучше этого прозябания. Ах, если бы можно было взломать этот термитник, чтобы люди долины увидели этих существ, прячущихся, подсматривающих и отдающих приказы!

Глаза Чимала широко раскрылись, и он сел в постели, не отдавая себе в этом отчета.

«Ну конечно. Нужно впустить моих соплеменников в пещеры. Тогда у смотрителей не останется выбора — придется вернуться на курс к Проксиме Центавра».

Он откинулся на подушки. За десять дней он должен составить план, решить, что делать в первую очередь.

…

Четыре дня спустя экзоскелет был готов, его принесли и поставили в углу палаты Чимала. Во время следующего сна Чимал заставил себя доползти до него: нужно было освоить управление и попрактиковаться. Управление оказалось простым и надежным, и каждую ночь после этого Чимал вставал с постели и упражнялся в передвижении с помощью экзоскелета: сначала еле ковылял, потом, несмотря на боль, стал ходить более уверенно. Аппетит у него стал лучше. Ему не требовалось десяти дней на выздоровление. Вероятно, компьютер рассчитал срок, ориентируясь на замедленный метаболизм наблюдателей, Чимал же поправлялся значительно быстрее.