Миры и столкновенья Осипа Мандельштама

Достойны славы пехотинцы,Закончив бранную тревогу.Но есть на свете красотинцыИ часто с ними идут в ногу.Вы помните, мы брали ПеремышльПушкинианской красоты.

Не может быть, чтоб вы не слышалиОсады вашей высоты.Как судорга — пальба Кусманека,Иль Перемышль старый старится?От поцелуев нежных странникаВся современность ниагарится.Ведь только, только Ниагаре

Воскликну некогда: «Товарищ!»(Самоотрицание в анчаре,На землю ласково чинарясь.)А вы, старейшие из старых,Старее, нежели Додо,Идите прочь! Не на анчарах

Вам вить воробушка гнездо.Для рукоплескания подмышекРаскрывши свой увядший рот,Вас много, трепетных зайчишек,Скакало в мой же огород.В моем пере на МиссисипиОбвенчан старый умный Нил.

Его волну в певучем скрипеЯ эхнатэнственно женил.(III, 8)

В адрес противников, и в адрес Ходасевича прежде всего, направлен императив «Идите прочь!». Они не солдаты, а трепетные зайцы, кролики Доде. Рукоплещущий подмышками поэт может быть лишь автором «мышиного цикла» сборника «Счастливый домик», не более. Хлебников прежде всего отказывает ему в имени! Имени героя пешего хода — Ходасевича. В избранную пехоту он не годится. Возродятся эти «пехотинцы красоты» в мандельштамовских песнях «ночной пехоты» в «Стихах о неизвестном солдате». Пастернак в пушкинианском споре также отвергает Ходасевича. В «Охранной грамоте», проигравший Маяковскому в орел и решку Ходасевич, удаляется в сторону Страстного бульвара — к памятнику Пушкина (а не к живому!) и в эмиграцию.

Имена размещаются в речи, как в великих реках земного шара. Акватопонимы описывают структуру собственно поэтического универсума. Пушкинианская красота и нега подобны Ниагаре. Пушкин, по Хлебникову, — величайший водопад речи. Сам футурист Виктор спешит в будущем стать равным водопаду Виктория, второму в мире по величине. Отсюда имя его alter ego — Зангези. Хлебников соединяет в этом имени африканскую реку Замбези (с водопадом Виктория) и еще одну реку с древнейшей поэтической и пешеходной родословной — Ганг. Из «африканского» стихотворения Гумилева «У камина» (1911): «Древний я отрыл храм из-под песка, / Именем моим названа река». Точно так же в стихотворении «Воспоминания» поэт воссоединит две другие великие реки — женственную американку мисс Миссисипи он выдаст замуж за африканца, чей исток в центре материка, — за старого умного Нила. Нил же берет начало в озере Виктория. Тени солнечного фараона Эхнатэна, русского арапа Пушкина и победительного «льва речи» Велимира скрепляются единым росчерком пера. На месте погибшего Эхнатэна эхнатэнствует уже сам поэт.

Ходасевич «ответил» с достоинством истинного пушкинианца. Его стихотворение «Обезьяна» — гордое рукопожатие наследника по прямой. Вот оно целиком: