Миры Отверженных. Метаморфоза

Абеба покачала головой. — Ну что ты и впрямь на нём зациклилась? Неужели не видишь, что он по уши влюблён в Луцинию? Зачем тебе это? Насильно ты же его не заставишь полюбить. Смирись уже с этим.

Мэчесса убрала руку Абебы со своего лица. — Смириться, говоришь? Что б я уступила этой Луцинии? Ну, уж нет. Всю жизнь этой мерзавке везло. Никогда она не работала на тяжёлых работах. А уж когда родила своего ублюдка, этого Неро, да ещё непонятно от кого, так вообще только при доме и работала. А теперь ты мне предлагаешь ещё и добровольно уступить ей человека, которого люблю? Ну уж нет. Это там, на Земле, я бы смолчала, а здесь мне нет хозяев, чтобы указывали, что делать и кого любить. Да, я знаю, что Луциния красива, но я ей не уступлю. Тем более, я моложе, и у меня нет детей. Я сама знаю, что могу закрутить тут мозги многим. Но я выбрала Самакса, и он будет моим.

Абеба схватила подругу за руки. — Успокойся, в тебе говорит не любовь, а гордыня.

— Гордыня, говоришь? Вот как ты заговорила. И это есть твоя благодарность? А тебе не напомнить, кто тебе посоветовал Хайле? Или может мне просто отбить его у тебя? Ты думаешь, он устоит передо мной?

Абеба, поменявшись в лице, отстранилась от подруги. — Ты же не сделаешь этого? Это будет очень подло.

Мэчесса тут же поменяла тон. — Да ты не переживай, это я так, к слову. Неужели ты думаешь, что я так бы поступила с лучшей подругой? Я же вижу, как вы с Хайле подходите друг к другу. Да и люблю я только Самакса. Просто я уже совсем отчаялась, и не знаю, что делать, вот и несу, что попало.

Мэчесса изобразила на лице страдание и, обхватив лицо руками, попыталась выдавить из себя слёзы.

Абеба обняла подружку. — Прости, прости, просто я со своей любовью совершенно не замечала, как ты, оказывается, несчастна. Я готова тебе помочь, но не знаю, как.

Мэчесса подняла голову. — Я знаю.

— Как?

— Мы сейчас пойдём к той скале, чтобы переспать в тех штуках и изучить языки других.

Абеба вытаращила на неё глаза. — Но ты же сама нас всех отговаривала туда идти, чтобы мы держались все вместе! Из-за этого мы единственные, кажется, кто туда не ходил.

Мэчесса отмахнулась. — Да сдались мне эти языки. Но вы всё так же хотите вернуться в свою прошлую жизнь. Хорошо, это ваш выбор, а я этого совершенно не понимаю. Меня бы устроил и этот нынешний мир, если бы только был любимый рядом. А конкретно сейчас мне надо, чтобы я осталась одна с Самаксом. И ты с Хайле мне в этом поможешь.

— Но как, если мы все пойдём, то с нами пойдёт тогда и Луциния.

Мэчесса зло улыбнулась. — Не пойдёт. Она пуще смерти боится этих штук. После случая, когда она проснулась в той поломанной штуке, она туда даже ходить боится, и к ней по этому поводу вообще не пристают. Так, что мы будем там вчетвером. Я с Самаксом и ты с Хайле. А там я уж постараюсь сделать так, чтобы все знали, что мы с Самаксом вместе.

Абеба всплеснула руками. — Подожди, но там будет и этот мелкий зеленокожий. Без него мы просто не поймём, что там делать.

— О, этот лягушонок не проблема. Придумаю что-нибудь. Ты лучше скажи об этом Хайле, пусть он известит Леонтия, что мы всё же решили идти туда, и берём с собой Ида.

Через час группа рабов с Идом отправилась к скале. Самакс очень настойчиво уговаривал Луцинию отправиться с ними, но та была непреклонна. Боязнь и воспоминания о головных болях не позволяли ей переступить через страх.

Луциния глядела вслед уходящей компании, и не услышала, как сзади к ней подошла Лидия. — Ну и чего ты с ними не пошла? — усмехнулась римлянка.

Луциния вздрогнула и повернулась на голос. — Ой, простите, хозяйка. Я не услышала, как вы подошли. Что вы сказали?

— Я спросила, почему ты не пошла вместе со всеми. И почему это они все вдруг передумали? Вроде как Мэчесса всех настроила против, а тут все дружно словно сорвались с места. Ты не находишь это подозрительным? — Лидия внимательно смотрела за реакцией рабыни.

— Нет, мне об этом ничего не известно. А не пошла я, вы сами знаете по какой причине. И господин Леонтий знает об этом. — Луциния слегка поклонилась. — Простите, госпожа, но если я вам не нужна, я хотела бы постирать вещи своего сына. Я даже и не знаю, в чём мы скоро будем ходить. Всё такое потрёпанное, а он такой неугомонный.

Лидия улыбнулась и взяла её за руку. — Слушай, давай ты перестанешь называть меня госпожой. Мы сейчас совершенно в другом месте, так что сейчас не до всех этих церемоний. Называй меня просто Лидия. Хорошо, Луциния? Это для Леонтия так важно, а мне важно чтобы у меня была подруга, с кем я могла поделиться секретами.

Рабыня была очень смущена и опять склонилась. — Как скажете, хозяйка, ой, простите, Лидия.

Лидия положила ей руку на плечо. — Прекрати ты всё время кланяться. Мы же теперь подруги. И теперь, на правах подруги, я хочу дать тебе совет. Зря ты отпустила Самакса с этой Мэчессой.

— А почему я не должна была отпускать Самакса? — Луциния была в крайнем смятении. — Разве я могу указывать, что ему делать, а что нельзя?

— Брось, Луциния, неужели ты не видишь, как Мэчесса так и вьётся возле твоего Самакса.