Миры под лезвием секиры. Между плахой и секирой

Не помня себя, Эрикс подхватил с земли оброненную дубинку и занес ее над мясником, еще продолжавшим держаться на ногах. И тут случилось то, что и должно было случиться в данной ситуации с человеком, глубоко в подсознании которого сидело необоримое отвращение к убийству.

В голове Эрикса что-то словно лопнуло, отдавшись острой болью в глазах, ушах и затылке. Качнувшись в сторону, он едва не потерял равновесия и выронил дубинку. Дурнота быстро нарастала, и, чтобы справиться с ней, он впился зубами в мякоть ладони. Резкая боль привела Эрикса в чувство, но весь он теперь был как тряпка. Не хотелось уже ни жить, ни сражаться, ни убегать. Только спать, спать, и больше ничего.

Мясник, оставшийся у монумента, раскручивал над головой палку с кожаной петлей на конце.

«Это, наверное, праща, — тупо подумал Эрике. — Легкая артиллерия древности».

Хлопка кожаной петли, освободившейся от камня, он не слышал, потому что за секунду до того заснул и тихо осел на землю. Благодаря такому непредвиденному обстоятельству камень угодил не в голову Эрикса, а в ствол величественного платана, росшего у него за спиной.

Потом его грубо подняли на ноги и погнали куда-то. Вокруг шныряли мясники, рьяно выискивавшие попрятавшихся горожан, но никого из своих недавних противников Эрикс среди них не заметил.

Над бульваром, окруженным плотной цепью воинов, стояли крик, плач и тяжкий дух свежепролитой крови. Здесь был сборный пункт для живых, сюда же тащили и мертвых. Пленных, оказавшихся внутри кольца, сортировали по признакам пола и возраста. Молодых и сильных мужчин отводили в одну сторону, всех остальных — в другую. Тем, кто попал в первую группу, предстояло стать носильщиками, а тем, кто во вторую, — грузом. И хотя первая группа по понятным причинам сильно уступала в численности второй, кое-кто в ней рисковал остаться без ноши (и без головы, естественно), потому что один мешок вмещал кровь сразу дюжины человек. Впрочем, и среди женщин попадались не желавшие уступать мужчинам своего законного права на труд. Отчаянно жестикулируя, они пытались доказать палачам, что объемистый, трехведерный мешок не будет для них в тягость.

Наблюдать и слушать все это было настолько тяжело, что Эрикс зажмурил глаза и заткнул уши. Он оказался одним из последних, кому достался мешок, наполненный теплой, еще не загустевшей кровью. Еще троих или четверых мужчин оставили в резерве, а остальных пустили под нож. Эрикс, хоть и отвернулся в этот момент, слышал все, начиная от воплей, неизбежных на начальной стадии такой операции, и кончая бульканьем добываемого продукта.

В путь выступили без промедления, видимо, конвой, не надеясь особо на зелье из сушеных пиявок, опасался за сохранность столь ценного груза.

Единственное, что дозволялось носильщикам, — это вздремнуть на редких и коротких привалах да попить воды из придорожной лужи. Тех, кого оставляли силы, немедленно добивали мясники, и тогда груз крови увеличивался еще на несколько литров. Впрочем, печальный конец ожидал всех пленников, даже тех, кому суждено было осилить дорогу, — в этом никто из них не сомневался. Пользуясь высоким стилем, отряд носильщиков, растянувшийся по дороге чуть ли не на километр, можно было назвать процессией мертвецов.

Но на самом деле все обстояло как раз наоборот — многим из пленников суждено было уцелеть и даже вернуться на родину, зато их конвоирам смерть была гарантирована в самое ближайшее время. Причиной этому явился один малозначительный на первый взгляд эпизод, имевший место несколько дней назад при разгроме мясниками Института санитарии и гигиены.

Вышеуказанное научное заведение славилось своей уникальной коллекцией вирусных и бактериальных культур. В первые часы после катастрофы директор института получил распоряжение мэрии, требовавшее принять все меры к тому, чтобы опасные для жизни и здоровья людей вещества не попали в чужие руки, что могло усугубить и без того трагическую ситуацию.

На следующий день несколько сотрудников приступили к уничтожению опасной коллекции. Поскольку специально предназначенная для этих целей аппаратура бездействовала, а обыкновенный костер не мог гарантировать успех, решено было упрятать контейнеры с пробирками в бетонный саркофаг.