Миры под лезвием секиры. Между плахой и секирой

Что касается Песика, то его эта незавидная участь миновала. В коллектив, а вернее, в стаю временно изолированных от общества социально-опасных типов он вошел так же естественно, как единичный кирпич входит в общую кладку. Его сразу признали за своего, хотя к настоящей власти в зоне никогда не подпускали — молод, мол, еще. Пусть пооботрется, наблатыкается и заработает себе настоящий авторитет.

Людей Песик ненавидел по-прежнему, но это вовсе не означало, что он собирался открыто конфликтовать со всеми подряд. Временно можно и на вторых ролях отсидеться, тем более, что у старших товарищей действительно было чему поучиться.

После отбоя, когда блатное общество собиралось в каком-нибудь укромном уголке почифирить, наступало время «толкать романы». Каких только историй, и реальных, и выдуманных, нельзя было там услышать!

Один из главарей зоны, зек первого отряда Федька Лишай, любил, например, теоретизировать о человеческой природе, базируясь при этом на Библии, позаимствованной у мрачного и неразговорчивого старовера Силкина. По словам Лишая, выходило, что большая и лучшая часть человечества принадлежит к потомству Каина, ведущего свое происхождение вовсе не от официального прародителя Адама, а от сатаны, на время принявшего образ змея-искусителя. И первородный грех Евы состоял вовсе не в том, что она отведала плод с какого-то там мифического дерева, а в том, что уступила домогательствам Божьего врага.

Если кто-нибудь из присутствующих возражал, что, дескать, ничего такого в Библии нет. Лишай только саркастически ухмылялся.

— Буквально толковать Святое писание нельзя, как передовицы газет, — говорил он. — Подлинный смысл всегда скрытно таится между строк и доступен немногим. Почему, спрашивается, змей к бабе пристал, а не к мужику? Разве мужика трудней совратить? Да в сто раз легче! А дело все в том, что баба рожать способна. Вот он, хитрец, и замыслил своим потомством землю заселить. А до этого момента Адам с Евой вообще друг к другу равнодушны были. Зачем размножаться, если ты бессмертен? Ева страсть к блуду от сатаны переняла, а уж потом, когда Боженька им обоим под зад ногой наподдал, и Адама этому научила… Далее. Первым, само собой, родился Каин. Будущий убийца. Разве мог у тихони Адама такой уркаган родиться? Да ни в коем случае! Сатаноид это. Зато с младшим братом Авелем все ясно. Папенькин сынок, это уж точно. Овечек пас и Богу молился. Думаете, Каин его случайно кокнул? Нет. Кукушонок точно так же поступает, когда законных потомков из гнезда выбрасывает. Сыну сатаны и сыну раба Божьего на одной земле не ужиться, особенно в первое время. Но, правда, Бог эту первую мокруху быстренько раскрыл и погнал Каина подальше с глаз своих. Казнить не стал, уж очень тогда население малочисленное было… Стали потомки Каина строить города и плодиться. Вон их сколько в Библии указано. Читаю по нисходящей: Енох, Ирад, Мехиаель (тьфу, язык сломаешь), Мафусаил, Ламех, Иавал и так далее. И у каждого, между прочим, были свои потомки. И только лет через семьсот у Адама с Евой третий сын родился, Сиф, надо полагать, тоже законный. Потомки его должны были в меньшинстве оказаться и среди потомков Каина раствориться. Но не растворились, гады. Встречаются еще разные там хлюпики, гуманисты и законники. Вот их-то и надо в зону сажать, а не нас. Мы, потомки Каина, истинные хозяева жизни. Почему же мы по чужим законам живем, чужому Богу поклоняемся и разные притеснения терпим? Почему нас за убийство судят? Каин ведь убивал! Эх, не повезло нам, кореша, что говорить. Ошельмовали когда-то в незапамятные времена наших предков хитрожопые сыновья да дочери Сифа. А будь моя воля, я бы старые порядки вернул. Представляете: жить, работать и учиться по Каину.

— Побили бы люди тогда друг друга, — возражали ему опять.

— Ничего… Ворон ворону глаз не выклюет, а волк волку хвост не отгрызет. Хватит на их век и голубей, и овечек.

— А коли кончатся вдруг и те, и другие?

— Так не бывает. Овец всегда больше, чем волков. Сам прикинь, сколько фраеров на одного делового приходится? Прикинул? Вот то-то и оно…

В конце концов Силкин не выдерживал такого глумления над Божьим заветом и отбирал Библию у Лишая.

— Пустословы вы непотребные! — говорил он скорее с укором, чем с досадой.

— В жизни нужно правды держаться, любви, мира и веры. А не царство сатаны славить.

— Что же ты, дед, сам любви и правды не держался? — удивлялся Лишай. — Сначала свой блуд тешил, потом кровушкой невинной замарался, а теперь, понимаешь, Бога славишь. Ну ты и фрукт!

— Знать, испытание такое мне было свыше ниспослано, — крестился двуперстием Силкин. — Согрешил я, не отрекаюсь. Зато теперь грех свой денно и ношно замаливаю. И за вас, заблудших, нынче помолюсь…

— Помолись, дед, помолись… Только сначала чифирька хлобысни…

— Ну если только один черпачок… Ох, слаб человек и многогрешен…