Миры Уильяма Моррисона. Том 2

На мгновение Ринальдо показалось, что они вот-вот прыгнут и вцепятся друг другу в горло. Какое же у него, очевидно, превратное представление о современных моральных критериях! Наконец, Билл нервно рассмеялся. Лицо у него снова задергалось, но Ринальдо уже настолько привык к этому, что почти не заметил.

— Мне кажется, ты просто утратил чувство перспективы, — сказал ему Билл. — Но так или иначе, в настоящее время существует дюжина фирм, присуждающих призы. И любой имеет право участвовать. Единственное требование, вы должны быть жителем Земли. К соревнованиям не допускаются никакие марсиане или там венериане, — радостно сказал он. — Разумеется, «Венера Венити» имеет отношение к Венере не больше, чем «Мыло Сатурна» к Сатурну.

— Понятно. И ты хочешь сказать, что все соревнующиеся должны сыграть одну и ту же мелодию?

— Разумеется. Конечно, существуют различные классы Соревнования. Распределение по возрасту от трех лет до восьмидесяти, и по талантам, от Гения класса АА до обычного класса К. Терла находится в классе Обычном А, что не так уж плохо. За призы стоит бороться даже в ее классе, иначе мы бы не настаивали, чтобы она брала уроки.

— А что за Величайшее Соревнование?

— Им управляет Совет Спонсоров, и в нем принимают участие выигравшие предыдущие призы и соперники, которые хотят соревноваться вне классов.

— И все играют одну и ту же мелодию?

— Почему бы и нет? Это увеличивает шансы на победу. Если вы не побеждаете у одного спонсора, всегда есть возможность победить у другого.

— О-о… Кажется, я начинаю понимать, — сказал Ринальдо.

— Все очень просто. У меня большие надежды на Герлу. Она — гений класса А А, как сказал ее учитель, но когда ее проверили, то поместили в гении класса Б, что, конечно, увеличивает шансы на победу. И для обычного приза, и для Высшего приза.

— Но мне одно непонятно, — сказал Ринальдо. — Если все играют одну и ту же простую мелодию, как же судьи отличают хорошую игру от плохой?

— У вас, очевидно, нет музыкального слуха, — сказала Гертруда. — Легко произвести впечатление на аудиторию, играя что-то роскошное. Но когда требуется сыграть что-то простенькое и в то же время глубокое, у вас должен быть настоящий талант, иначе вы проиграете. Каждая нотка должна быть прекрасной. Попробуйте заметить различие между игрой Герлы и Терлы.

— Мне кажутся они одинаковыми, — признался Ринальдо. — Все, что я слышу, это «да, да…»

Родители рассмеялись с плохо скрываемым презрением.

— Хорошо, что ты не судья, — сказал Билл, и его лицо снова стало подергиваться.

— Очень плохо, что у них нет класса для людей, лишенных слуха, — захихикала Гертруда. — Но не берите в голову, Ринальдо, мы все равно вас любим. Ну, а теперь прошу к столу.

Они поели, и в течение всего обеда обе девочки продолжали тренироваться в своих комнатах. Все блюда получаются с привкусом «да, да, да…» — подумал Ринальдо.

Билл и Гертруда были очень гостеприимны. Они приглашали его остаться переночевать, но он поглотил уже так много музыки, что больше не мог ее слышать. Он объяснил, что у него забронирован номер в отеле, и уехал.

«Да, да, ди, да…» — доносилось отовсюду. На улицах, в вестибюле гостиницы, и в его номере. Эти звуки проходили сквозь стены, и Ринальдо быстро понял, что слабые звуки столь же невыносимы, как громыхание стоящего рядом фортепиано. И если привыкнуть к этому, подумал он, неизбежно настанет реакция.

И это не случайно. Что-то должно крыться за этим, незаметное на первый взгляд или ухо. И Ринальдо хотелось узнать, что именно.

В его номере нашелся встроенный телевизор. Включив его, он обнаружил, что из пятнадцати работающих каналов, по одиннадцати шла программа соревнования. По радио ее транслировала только двадцать одна радиостанция из пятидесяти трех. И одновременно эти звуки, переданные электромагнитными волнами, также доносились через все стены отеля. Его окружили эти «да, да, да, да, ди, да, да…»

В космосе, даже в самые плохие времена в начале цикла, он не пользовался никакими успокоительными или снотворными. Однако, сейчас ему требовалось выспаться. Аптечка отеля заботливо это предусмотрела. На одной из полок он нашел флакончик анестезирующего масла для ушей и закапал его в каждое ухо, чтобы парализовать нервные окончания.

Став совершенно глухим, он спокойно заснул. К сожалению, мозг продолжал трудиться над тем, что впитал за прошедший день, и добрую часть ночи в его голове раздавалось все то же «да, да, да…».

Утром действие анестетика сошло на нет, и он услышал за стенами все ту же мелодию. Ринальдо оделся, вышел из отеля и занялся своими делами.