Миры Уильяма Моррисона. Том 5

Второй в списке шла корпорация «К-3 Части тела», и тут, работая с помощью самого президента, Ларкин нашел, что искал. На одном из пяти тысяч снимков был нечеловеческий скелет. Он «принадлежал» Эрнесту Литтлфилду, одному из вице-президентов корпорации. Тридцатипятилетний Литтфилд был обходительным черноволосым человеком с резкими чертами бледного лица, Ларкину он напомнил Питера Джеймса. Литтлфилд очень быстро поднялся по карьерной лестнице, и никто не сомневался, что он пойдет еще дальше.

— Ну, мы нашли одного, и вполне вероятно, что есть и другие, — посмотрев на рентгеновский снимок Литтлфилда, мрачно сказал Ларкин. — Что будем делать дальше?

— Может, обратимся в полицию? — предложила мисс Джонсон.

— Зачем? Насколько нам известно, Литтлфилд не совершал никаких преступлений. Второй желудок и отсутствие желчного пузыря законом не запрещено.

— Мы больше ничего не сможем сделать, — логично подметила мисс Джонсон. — А полиция, возможно, что-нибудь придумает.

— Ага, придумает задержать нас за незаконное вмешательство в чужую жизнь, — ответил доктор. — Нам нужно выяснить, чем занимаются Литтлфилд, Джеймс и другие им подобные. Откуда они появились, и что им тут надо? И какова функция второго, брюшного мозга?

— Если бы доктор Вернер не прооперировал Джеймса, мы смогли бы посмотреть сами.

— Если бы он этого не сделал, Джеймс не задержался бы тут. В любом случае, надо еще раз попробовать поговорить с ним. Возможно, если мы начнем задавать ему различные вопросы, то, вероятно, заденем знакомую струну и что-нибудь узнаем.

Пациент уже собирался встал с кровати. Вообще, он был готов выписаться из больницы. Ларкин понимал, что нужно действовать быстро, и с облегчением узнал, что Вернера не было рядом, чтобы вмешаться.

— Вы помните, как вас звали во сне, мистер Джеймс? — небрежно начал Ларкин.

— Питер. Питер Джеймс.

— Это не то. Я хочу знать, как вас звали на родной планете.

— Разве я сказал, что прибыл с другой планеты? — с растерянным видом спросил Джеймс.

— Да, вы говорили, что вам такое снилось, не так ли?

— Я плохо помню… мне дали какие-то указания…

— Вот-вот, вы начинаете вспоминать! Каковы были эти указания?

— Кажется, память возвращается ко мне. — Джеймс холодно взглянул на Ларкина. — Основным правилом было… ни при каких обстоятельствах про них не рассказывать.

Ларкин засмеялся так, словно они уютно делились секретами.

— Нельзя же воспринимать сон так серьезно. Что еще вы помните?

— Я не должен об этом говорить.

— Скольких еще послали сюда вместе с вами?

— Я не должен об этом говорить.

Ларкин вспотел.

— Вы не перестанете видеть эти сны, пока не поймете, что это всего лишь сны. Такова терапевтическая мера.

— Нет, вы не сможете меня обдурить. Это не сны. Теперь я вспомнил… — Джеймс резко замолчал.

Ларкин и мисс Джонсон переглянулись. К пациенту начала возвращаться память, частично потому, что они расшевелили ее. Это значило, что множество странных способностей, связанных с его необычными нервной и анатомической системами, тоже могли вернуться. Если так и случилось, а, с учетом того, что Джеймс подозревал, зачем врачи расспрашивают его, еще до того, как те получили хоть какую-нибудь полезную информацию, это могло плохо закончиться, как для Ларкина и Джонсон, так и для всего человечества.

— Если вы не хотите говорить, никто не будет вас заставлять, — встав с кресла, Ларкин выдавил из себя улыбку. — Пойдемте, мисс Джонсон. — Они вышли из палаты, и доктор спросил: — Он получает какие-нибудь лекарства? — Медсестра покачала головой. — Значит, придется что-нибудь выписать. Марта, как думаете, вы сможете поставить Джеймсу укол скополамина, не вызвав подозрений?

— Смогу. Но доктор Вернер очень рассердится.

— Вернер не объявится до самой ночи. И ничего не узнает. Если бы Джеймс был человеком, меня можно было бы обвинить в неэтичном поведении, но это не так, и в такой ситуации мои действия оправданы.

— Я с вами согласна, Джордж. Сейчас схожу за шприцем.

Ларкин чуть не начал потеть кровью, пока медсестра была в палате, а он следил за коридором. Но вскоре Джонсон вышла и кивнула.

— Все прошло гладко, — сказала она. — Я пообещала ему, что это поможет процессу восстановления.

— Молодец, Марта. А теперь стой здесь и не позволяй никому входить, пока я задаю Джеймсу вопросы.

— Но я хочу услышать, что он ответит. К тому же, я должна сделать заметки.

— Неплохая мысль. Идем.

Дыхание пациента было свистящим и затрудненным, Ларкин сразу подумал о том, как нечеловеческая физиология Джеймса отреагирует на дозу лекарства. Но сейчас главное значение имело воздействие на психику, и доктору было некогда думать о чем-то другом.

— Ваше имя? — настойчиво спросил он.

— Я не могу этого сказать.

Ларкин пал духом. Даже так называемая сыворотка правды не смогла снять психологические барьеры незнакомца. Но доктор собрал в кулак уверенность, которую совсем не ощущал, и продолжал.

— Какова ваша цель?

— Я не могу этого сказать, — снова раздался монотонный ответ.

— Место назначения?

— Ксанл, — медленно и практически неслышно ответил Джеймс.

— Переведите это на ваш новый язык.

— Земля.