Мишень для сердечных ударов

Занятый своими горестными мыслями, Сергей не заметил холодности и отчужденности, прозвучавшей в ее голосе, поэтому продолжал таким же вкрадчивым и нежным голосом:

– Зайка, тут проблема такая возникла… – Седых глупо хихикнул в трубку. – Мне надо бы поискать труп моей жены. Ты же можешь…

Не дослушав просьбу до конца, «зайка» бросила трубку.

– Вот дура, – пожал он плечами, – теперь самому париться придется.

Как все ленивые и пассивные люди, он предпочел отложить неприятное дело на потом. Сегодня он и так сделал много: позвонил на Иришкину работу, попытался договориться с любовницей. А еще предстояло потрудиться в тренажерном зале и подправить стрижку, он уже три недели не был в парикмахерской. Поэтому он занялся своим делом, а я, в отсутствии хозяина в квартире, своим. Осмотрев результаты своего труда, я тихо вышла на лестничную площадку, щелкнула английским замком двери и сняла перчатки. Теперь можно было не скрываться. Выйдя из подъезда, я присела на краешек лавочки и стала делать вид, что ищу чего-то в сумке.

– Потеряла? – участливо спросила меня одна из двух бабулек, которые сидели рядом.

– Номер телефона, – пожаловалась я. – Сколько раз себе говорила, что записывать надо в мобильном, а не на бумажках, а все никак не привыкну.

– И я никак, – пожаловалась вторая. – Звонить научилась, эсэмэски отправляю, а все остальное – нет.

– А чего еще надо? – удивилась первая. – Звонить и эти, как их там, отправлять.

– Не скажи, там, кроме этого, знаешь, еще сколько пользы понапихано? Мне внук пытался объяснить, а я ничего не поняла.

– Ну, вот, теперь все снова начинать надо, – повернула я разговор в нужное мне русло.

– А чего у тебя приключилось? – обрадовались скучающие старушки.

– Я квартиру тут снимаю, – начала я, – решила поменять, нашла удобный вариант, а номер телефона хозяина потеряла.

– Это на третьем этаже? – осведомились они. – А чего тебя не устраивает? Район у нас хороший, тихий, плата тут небольшая, хозяева, кажись, невредные.

Третий этаж меня очень даже устраивал. Седыхи жили на четвертом.

– Скажете тоже, тихий, – фыркнула я, – что ни ночь, то грохот и крики. Выспаться не могу.

– Так это на первом, – пояснили они, – алкаши из девятнадцатой. Неужель слышно?

– Если бы только на первом, – пригорюнилась я, – было бы ничего. Так над самой головой дебоширят, на четвертом. В последние дни, правда, тихо, а вот несколько дней назад настоящее побоище было.

– Это у Ирки? – быстро вычислила первая. – А чего это? Она тихая, и сожитель ее тоже. А чего было-то?

Я про себя отметила едкое словечко, которым наградили Сергея. Если во дворе так называют законного мужа, значит, авторитетом и заслуженным уважением он не пользуется.

– Сначала крики, – стала отчитываться я, – потом грохот, а потом все стихло. Помирились, наверное. Но я все равно уже не уснула.

– Чего кричали, слышала?

– Специально не прислушивалась, но здесь же перегородки тонкие, хочешь не хочешь, а услышишь.

– Ну?

– Что она говорила, я не разобрала, а мужской голос сначала матерился, а потом как заорет: «Убью суку!» Простите, конечно, но вы просили дословно.

– Вот ведь неблагодарный, – выдохнула вторая. – Ирочка его и приютила, и приодела, и пылинки с него сдувает, а он ее как последнюю кроет. То-то я смотрю, она из дому не выходит. Побил, наверное.

– Ага, побил, – радостно подтвердила я, – грохот был такой, будто упало что-то тяжелое, но не жесткое. Человек, например.

– А-а, – тоненько вдохнула первая старушка, – а я-то думаю, откуда кровь в подъезде. А это вон оно что.

– Кровь Петькина из двадцать пятой, – не согласилась вторая, – он нос разбил.

– Ничего и не Петькина. Петьке я сама ватку вынесла, чтобы все не закапал, да и в подъезд он не заходил, пока кровь не остановилась.

– У него сначала остановилась, а потом опять пошла.

– А ты видела?

– А ты?

– Наверное, поэтому она его и выгнала, – перебила их я, – сама из окна видела, как он с огромной сумкой утром уходил.

– Нет, это он не насовсем уходил, я его только сегодня видела, – начала перечить первая.

– Может, это он за другими вещами шастает?

– А вот и не шастает!

Воспользовавшись тем, что старушки устроили разбор полетов, я тихо ретировалась. Опознать меня они не смогут, платиновый парик и яркий макияж делали свое дело, а милиции расскажут все, что слышали. По опыту я знаю: часто чужие свидетельства обыватели легко выдают за свои и настолько верят в то, что они своими ушами слышали и собственными глазами наблюдали то, чего не было на самом деле, что в результате забывают, откуда пришла информация. А пенсионерки – великолепная база данных для нашей доблестной милиции, да и не только для нее. Им скучно, и они так хотят чувствовать себя нужными и социально значимыми!

Добравшись до первого телефона-автомата, я набрала 02.

– Милиция? У меня подруга пропала. Кто говорит? Вы сначала про подругу запишите, а потом спрашивайте. У нее весь подъезд кровью забрызган, а вам бы только лишние вопросы задавать. Пишите адрес и фамилию.

Дождавшись, когда добросовестный дежурный запишет данные Ирины, я начала надрывно кричать в трубку: