Миссис убийца

Хими всегда в курсе всех событий. Когда-то я оказал ему несколько услуг — еще в то время, когда был простым полицейским. Я помог ему избавиться от опасной компании и найти работу. И вот теперь он хозяин турецких бань и делает хорошие дела. Женился он на девушке этого квартала. По сути дела, он никогда не был настоящим преступником. Это был простой парень, умирающий от голода.

Я с интересом разорвал мешок. В нем оказались четыре огромных сандвича и бутылка бурбона. Я был рад, что это не ром. До конца своих дней я не буду пить эту гадость. С огромным аппетитом я набросился на садвичи. Уничтожая ветчину с яйцами, я обратился к Хими:

— Ты очень рискуешь, скрывая меня здесь.

Хими проверил состояние вентиляции, потом поправил махровое полотенце, в которое я был запеленут.

— Будь они все прокляты, эти флики! Я, конечно, не говорю о присутствующих. Вы можете оставаться у меня хоть навсегда, если это вас устроит, Герман. Но, боже мой, какая суматоха! Газеты, радио, полицейские передачи… Судя по тому, что они утверждают, вы прямо факир-иллюзионист!

— А что ты сам об этом думаешь? — улыбнулся я.

— Вы сами это отлично знаете, — вздохнул Хими и удалился неслышными шагами.

Я открыл бутылку и сделал хороший глоток, чтобы запить сандвичи. У меня болело горло, и я с трудом проглотил огненную жидкость. Теперь я чувствовал себя лучше, теперь я смогу постоять за себя и за Пат. То, что я позволил себе так поступить с Жилем, оказалось каплей, переполнившей чашу. В настоящий момент все газеты, вероятно, поносят инспектора Греди. На него наверняка возложат ответственность за случившееся, присовокупив к нему и Джима.

Я развернул одну из газет. Сразу бросилось в глаза, что я теперь полностью заменил Пат. В газете красовался мой огромный портрет, чтобы всякий мог опознать меня при встрече. Некоторые места в статье были написаны особенно выразительно:

«…удрученный своей драмой, которую он мучительно переживает, Большой Герман, а он действительно был настоящим детективом, под влиянием навязчивой идеи хотел вырвать нужное ему признание из уст, которые теперь мертвы. Сходя с ума от горя и желая во что бы то ни стало доказать невиновность неверной жены, вина которой была совершенно очевидна…»

Весь столбец был в таком же духе. Я бросил эту газету и взял другую. На меня нападали все. Все, кроме Або Фитцела. После нашего с ним короткого разговора он, видимо, уверился в моей невиновности. Або обращал внимание на многие детали. На меня непохоже, чтобы я мог напасть на человека без сознания. Еще не получены результаты анализа, но, вне всякого сомнения, Симон был без сознания, мертвецки пьяный или усыпленный наркотиками, в противном случае соседи услышали бы крики. Затем Або перешел к Пат. Он сообщил, что хорошо знаком с миссис Стен, часто бывал у нас в гостях вместе со своей женой, и что чем больше он думает, тем меньше верит в ее виновность, и особенно в ее измену мужу.

Если бы Або был здесь, я бросился бы к нему на шею.

Я снова перечитал его статью. Она была довольно краткой. В ней трудно было за что-нибудь зацепиться. Все это были лишь предположения и догадки, но, во всяком случае, он встал на мою защиту. Я сказал ему о Реге Хоплоне, и, хорошо зная Або, я понимал, он сам захочет в этом удостовериться. Вполне возможно, что именно в этот момент он изучает этот вопрос. А у этого парня знакомств и контактов больше, чем у пятидесяти фликов вместе взятых.

Но, к сожалению, Або единственный человек во всем Манхэттене, который выступил в мою защиту. Как раз под его статьей какой-то прохвост-репортер написал про интервью, которое он взял у Гретхен, запертой мною в ванной комнате. Не было ничего удивительного в том, что она наврала с три короба. Профессиональная лгунья! Она ожидала своего мужа, когда я ворвался в ее комнату. Остальное передавалось ее словами:

«Этот человек вошел в мою комнату, когда я спала.

Сперва я подумала, что это Ганс. Потом я увидела, что это не он, и мне стало страшно, когда я услышала шум внизу. Я слышала как кто-то сказал, что там лежит убитый. Я посмотрела на мужчину, стоявшего у моей двери, и, указав на него пальцем, сказала: „Там внизу полиция. Вы — убийца“.

Тогда он наставил на меня револьвер и сказал: „Совершенно верно, это так“».