Мистер Кэвендиш, я полагаю..

Было бы так легко притвориться, что ничего не понятно, что они знали друг друга всю свою жизнь. Но конечно это было не так. Они знали имена друг друга, знали, что разделят вместе одну судьбу. И это было все, что они знали друг о друге. И тут Томас понял, что этого ему было мало. Этого было недостаточно.

— Я кажусь более земным, когда пьяный? – попытался он пошутить.

— Или когда страдаете морской болезнью, — мило добавила она.

Он засмеялся.

— Я рад, что погода выдалась удачной. Мне говорили, что море бывает очень беспощадным. Капитан сказал, что намного труднее пересечь расстояние из Ливерпуля в Дублин, чем добираться из Вест–Индии в Англию.

В ее глазах зажегся огонек интереса.

— Этого не может быть.

Томас пожал плечами.

— Я лишь передал вам слова капитана.

Она обдумывала услышанное какое–то время, затем спросила:

— Знаете, я еще никогда так далеко не уезжала из дома.

Он чуть подался в ее сторону.

— Я тоже.

— Правда? – на ее лице отразилось удивление.

— А куда я денусь?

Он с весельем наблюдал за тем, как она пыталась принять его слова. На ее лице произошла быстрая смена нескольких эмоций и, наконец, она сказала:

— Вы так сильно увлекаетесь географией, что я думала, вы будете путешествовать.

— Я бы с радостью путешествовал. – Он следил за заходом солнца. Светило слишком быстро растворялось в воде. – Но я не мог оставить свои обязательства и дом.

— А вы бы стали путешествовать, если бы… — Она внезапно замолчала. Томасу не нужно было смотреть на нее, чтобы понять, что она хотела сказать.

— Если бы я не был герцогом? – закончил он за нее.

Она кивнула.

— Я ожидал этого. – Он медленно пожал плечами. – Не знаю, когда именно я стал подозревать об этом.

Амелия внезапно повернулась к нему.

— Я всегда хотела увидеть Амстердам.

— Неужели? – Он выглядел удивленным, может даже заинтригованным. – Почему именно Амстердам?

— Я думаю, это все влияние всех тех милых голландских картин, пейзажей. И из–за каналов, конечно.

— Большинство людей едут в Венецию, чтобы увидеть каналы.

Амелия, конечно, знала об этом. Может, это была часть причины, почему она никогда не хотела поехать в Венецию.

— И все же я бы хотела увидеть Амстердам.

— Я надеюсь, что так оно и будет, — пожелал ей Томас. Он замолчал достаточно долго, чтобы момент показался более значительным. А потом мягко добавил: — Каждый должен воплотить в жизнь хотя бы одну мечту.

Амелия обернулась. Он смотрел на нее с самым мягким выражением. И это почти разбивало ей сердце. К чему все эти переживания. Она снова отвернулась от него. Это было очень трудно сделать.

— Грейс спустилась в каюту, — проговорила она.

— Да, вы уже говорили об этом.

— О! – Как неловко! – Да, конечно. Чтоб развеселить вдовствующую герцогиню. – Он не ответил, поэтому она добавила: — Да, еще суп.

— Суп? – повторил он, покачав головой.

— Я не могу объяснить это, — призналась Амелия.

Он сухо улыбнулся ей.

— Теперь появилась одна ответственность, с которой я бы пожелал расстаться.

Приглушенный смех вырвался из ее груди.

— О, простите меня, — быстро проговорила Амелия, пытаясь исправить ситуацию. – Это было ужасно грубо с моей стороны.

— Нисколько, — заверил ее Томас. Его лицо наклонилось ближе к ней, и он заговорщицки посмотрел на нее. – Как вы думаете, Одли найдет в себе силы отослать ее подальше от себя?

— Вы же не сделали этого.

Он развел руками.

— Она же моя бабушка.

— Как и его тоже.

— Да, но он не знает ее, повезло же парню. – Он наклонился к ней. – Кстати я в серьез подумывал об Отер–Хебридз.

— О, пожалуйста, прекратите.

— Да, — продолжил он, — я признался Одли, что размышлял над тем, как бы купить что–нибудь там, только чтобы выселить ее.

На этот раз она открыто засмеялась.

— Мы не должны так о ней разговаривать.

— Почему получается так, — размышлял он вслух, — что те, кого я знаю, говорят о раздражительных старых леди, будто под своей внешней едкой натурой они прячут золотое сердце?

Она весело посмотрела на него.

— У нее сердце не золотое, — констатировал он так, словно не мог смириться с несправедливостью этого высказывания.

Она старалась не улыбнуться.

— Да… — И она сдалась. Усмехнувшись, она пробормотала: — Не золотое.

Он посмотрел на нее, и они оба увидели веселье в глазах друг друга, а потом оба взорвались безудержным смехом.

— Она жалкая, несчастная, — сказал Томас.

— Я ей не нравлюсь, — призналась Амелия.

— Ей никто не нравится.

— Думаю, ей все же нравится Грейс.

— Нет, просто она ненавидит Грейс меньше, чем других. Ей даже не нравится мистер Одли, даже не смотря на то, что она так усердно пытается помочь ему заполучить титул.

— Ей не нравится мистер Одли?

— Она его терпеть не может.

Она покачала головой, затем снова стала созерцать закат, который уже полностью поглотил солнце.

— Какая путаница.

— Какое преуменьшение.

— Какое затруднение? – предложила она, стараясь правильно подобрать слово.

Она услышала, как он подавил усмешку, а затем поднялся на ноги. Амелия посмотрела на него снизу вверх. Его накрыли последние удаляющиеся лучи солнца. Он заполнял собой все вокруг.

— Мы могли бы быть друзьями, — услышала она свой собственный голос.

— Могли бы?