Мистер Кольт

Он видел, как Люба гуляла по берегу озера, иногда закрывая глаза и поднимая голову, подставляя лицо под лучи солнца, пользуясь моментом, минуткой, чтобы впитать ультрафиолет и, оставив на коже легкий оттенок загара, может быть, завтра или послезавтра глянув на себя в зеркало, вспомнить и это озеро, и сосны, и шашлык, и его ведь тоже.

Между деревьями промелькнул Виталька на велосипеде и защитной экипировке, увидев Любу у озера, промчался по берегу и эффектно тормознул около нее, что-то сказал — она только махнула рукой и посмотрела в сторону Бориса. Он сделал ей знак и на пальцах показал, что через десять минут пора к столу, она опять махнула рукой, теперь уже ему, и отвернулась к воде, уперев одну руку в бок, другую сзади под голову, а грудь осанисто и грациозно изогнув вперед, знала, что смотрит.

Студебеккер сказал, через месяц, максимум два его директорские обязанности будут окончены. Если сказал, значит, так и будет. Получалось, что те задачи, которые ставились еще на зоне, были подготовлены и сейчас выполнялись. А что потом? То, что Студебеккер будет в этом направлении работать и дальше, понятно — это его бизнес, а вот как с Борисом, что с ним будет? Опять убивать? Он вдруг поймал себя на мысли, что думать об этом не хотелось. Прикажут — придется, но не хотелось. А если скажет Студебеккер, на этом все, живи как знаешь, на вольные хлеба отпустит!

Борис последний раз провернул шампуры: еще пять минут и снимать — пережарятся, пересушатся, уже не то будет.

Отпустят ли его? Вероятность была, но какая? Он опять посмотрел на Любу и вдруг вспомнил Варю. А ведь давненько уже не ездил к ним, по телефону говорил, два — три раза в неделю точно, но давно уже не проведывал. Как там Варя, на работе шьет, домой приходит — опять шьет, когда у нее отпуск будет, ведь обещал путевку он купить ей в Турцию. Обещал! Нет, о домашних не стоило думать, во всяком случае сейчас. Почему-то болела душа за них, за себя никогда, а вот за них — да.

Ну наконец собрались, и шашлык подошел, и проголодались уж точно. Люба разложила пластиковые тарелочки, вилки, ножи, выложила хлеб, соус. Борис взял первый шампур, снял с него мясо распределил по тарелочкам, затем второй:

— Прошу оценить!

Виталька просто сказал, что ему нравится, и быстро съел свою порцию. Люба с оценкой не торопилась: только после третьего кусочка удовлетворенно покачала головой и спросила:

— Поваром раньше не работал?

— Не приходилось. И потом, шашлык — единственное, что я умею готовить. Если это можно назвать готовкой.

— Не верю, — сказала Люба. — Или к тебе кто-то приходит и еду готовит?

— Сам, конечно, но не многое и очень примитивно. А вообще, как вам тут?

— Неплохо, — Люба доела свою порцию и посмотрела на мангал.

— Не объедитесь? — Борис взял еще один шампур и разложил мясо по тарелкам. — Виталя, ты тут уже все объездил, что интересного видел?

— Большой парк. До конца доезжал. Аттракционы там, сюда ближе танки стоят.

Люба даже есть престала:

— О Боже, какие еще танки?

— Настоящие.

— Как памятники. Парк-то Победы, — объяснил Борис.

— Да ну тебя, — вздохнула она. — Испугал.

Люба посмотрела вокруг:

— Бадминтон не купил?

— Не подумал.

— Зря. После такого обеда подвигаться не мешало бы. Витальке хорошо, сейчас опять педали крутить будет.

— Нет. Полежать надо, — и он разлегся на подстилке. — Мне ожирение не грозит.

— Это точно, дохлый, как… — она не знала с чем сравнить и потрепала его тощий живот, он хихикнул от щекотки, поджал коленки и перевалился на бок. — Может, самой прокатиться?

Теперь уже Виталька рассмеялся:

— Представляю!

— Неужели я такая толстая? Вот уж не думала!

— Да нет, — Борис успокоил ее. — Велосипед-то не взрослый, подростковый. А Виталя преувеличивает, очень даже неплохо мама смотрится.

— Ну спасибо, а то почти расстроилась.

Борис обмахнул лицо кепкой:

— Жарковато. Сниму футболку!

Он снял футболку, встряхнул ее и повесил на ветку ближайшего кустарника. Виталька нечаянно глянул на него и задержал внимание, Люба только чуть улыбнулась.

Может, лучше не стоило раздеваться даже по пояс: этим он только вызвал к своей персоне определенный интерес окружающих, а это было и не обязательно. Крепкое, атлетическое телосложение бросалось в глаза, а тем более такое, не искусственно выращенное в спортзалах и на различных препаратах, а природное, натуральное — оно притягивало внимание. Кому хотелось смотреть — смотрел, не всегда вызывая у него ответной положительной реакции, а скорее и чаще — неловкость, неудобство, смущение, а для бандита, преступника с большой буквы эта любознательность окружающих и вовсе становилась лишней. Но одеваться уже не стал.

Две молодые девушки из компании, которая расположилась совсем рядом, теперь иногда постреливали взглядом в его сторону. Они были привлекательны, это тоже бросалось в глаза, и каждая по-своему. Пришли и расположились они здесь недавно, причем, как сразу выяснилось, забыли спички, попросили у Бориса огонька разжечь мангал, пожарили мясо и теперь, сидя на стульчиках вокруг разборного столика, ели шашлык запивая сухим вином.

Люба оценила соседскую экипировку: