Мистер вор

Маски оказались не идиотами, и вместо того, чтобы искать крысу в закоулках нор, решили дождаться, когда она сама выйдет к ним. Теперь начиналась настоящая игра.

Стараясь привлекать как можно меньше внимания, Ким подтянул к себе девушку и, опершись ей на руку, шепнул на самое ухо:

– Не дай им стянуть с тебя платок.

Парень втянул голову в плечи и сгорбился так, что стал не отличим от трухлявого старика, что семенил рядом с ними. Мешок с яблоками он всунул в руку Лане. Та тоже как будто уменьшилась, сжалась, словно пытаясь спрятаться от всего мира. Сердце у нее в груди колотилось, словно выроненный детский мячик. Страшно хотелось убежать, и девушка не без усилия заставляла себя продолжать идти рядом со старательно хромающим вором

– Стоять! Куда?! – рявкнул стражник, когда Ким попытался проскользнуть мимо. Он с силой хватанул парня за плечо, и тому показалось, что из глаз сейчас посыпаются искры.

– Так я тоготь вот, – проглатывая боль, залепетал вор, – тоготь вот, вот! – он шаркнул в неуклюжем поклоне и выпихнул вперед спутницу, – яблочки, значиц-ц-ца, господин. Яблочки в город несу.

Стражник ослабил хватку и полез проверять.

– Ну, ты! Давай сюда! – гаркнул он на окаменевшую девушку, вырывая у нее из рук мешок.

– Почему в повязке? – спокойнее поинтересовались из-за плеча.

Ким тут же развернулся и, отвесив еще один поклон, исподлобья глянул на спрашивающего. Над ним навис мужчина в обломанной серебряной маске.

– Почему в повязке? – сахарным голосом повторил он.

– Так тоготь, значиц-ц-ца. Тготь, господин, болееть он. Тю-ю – страшенной болезнью, господин.

– Посмотрим, – мужчина протянул руку, чтобы сорвать платок.

Лана дернулась и обхватила голову руками, Ким сделал короткий шаг, незаметно оказываясь между ней и Маской.

– Что вы, господин! – заверещал он. – Как можно! Язвы, язвы! Болееть, говорю, страшенно. Господину трогать нельзя. Иначе смерть ему!

Вору показалось, что он уловил тень усмешки под непроницаемой маской.

– Болеет, говоришь, – протянул солдат и подался вперед, будто собираясь еще что-то сказать, но в этот момент ему по макушке прилетела свекла и от удара рассыпалась гнилой трухой.

– Хватит трындеть! – неслось со всех сторон. – Пропускай! Работать надо!

Воспользовавшись секундной заминкой Маски, Ким всучил плату, и, проталкивая девушку вперед, юркнул в ворота.

– Ой, яблочки-то мои, яблочки, – вор протянул трясущуюся руку к мешку, но стражник как будто специально выронил его.

– Иди, давай!

– Яблочки мои! – еще долго голосил Ким, пока не убедился, что толпа не оттеснила их достаточно далеко от ворот. Над головами нищих мелькала обломанная маска, но в этот раз вору удалось перехитрить ее.

Они еще немного проковыляли вместе с остальными оборванцами по северной ветке Креста – центральной дороге, что вела к внутренней стене города. Но вот парень легко тронул девушку за руку, показывая закоулок. Никто даже не заметил, как из толпы исчезли эти двое.

Стоило Киму на секунду подумать, что опасность миновала, как на него обрушилась вся накопившаяся усталость. Только теперь вор почувствовал, как горит растревоженная рана, как липнет к телу потяжелевшая от крови куртка. Боль в ноге нарастала, и с каждым шагом парень все сильнее наваливался на Лану, которая так и шла рядом, поддерживая и помогая.

Киму нестерпимо хотелось остановиться, но он понимал, что если присядет хоть на секунду, то больше не встанет. С трудом стянув с плеча рюкзак, вор вытянул «зеркалку» и едва различил в стрекочущем гуле сломанного наушника:

«Как?»

«На сорок седьмой улице», – мельком глянув на ближайший дом, ответил вор. Теперь ему даже думать было больно.

«Вижу тебя. Следующий поворот направо – проход без окон. Канализационный люк за мусорными баками. Спустишься в тоннель. Через пятьдесят метров будет лестница на второй уровень. А там уже разберешься», – Люциус как будто спешил.

Ким только кивнул, забывая, что друг не может видеть его, и указал Лане в нужную сторону.

– Направо, – неразборчиво выдохнул он и пошатнулся. Девушка подхватила его под другую руку, поволокла в узкий глухой проулок.

Сознание «поплыло», и Ким изо всех сил ударил себя по сломанному колену. Резкий всполох боли подействовал отрезвляюще. Он ухватился за него, словно за спасательную ниточку, вытягивая себя из склизкого мрака в реальный мир. Кровь капала с пальцев, и невозможно было избавиться от отвратительного ощущения липкости. От запаха крови выворачивало желудок, но вор еще держался, стараясь не думать, не чувствовать и, похоже, не дышать.

Никаких баков в проулке не было. Мусор сплошным ковром покрывал землю, возвышаясь у стен горами в человеческий рост. Если присмотреться, можно было увидеть, что эти гнилые горы шевелятся, будто в них кто-то копошится. Ким предпочитал не присматриваться.