Мистические истории. Призрак и костоправ

Недолгое время освобожденный из плена поток бушевал, загромождая дорогу обломками камня и кирпичей, но вот успокоился и он; еще не успело замереть вдали последнее эхо взрыва, а вольные воды уже весело бежали по новому руслу; поблескивая в солнечных лучах на выходе из галереи, струи плавно перекатывались через край пропасти и в причудливых завитках радужного тумана низвергались в долину, что была расположена двумя тысячами футов ниже.

Мне же, промокшему до нитки, оставалось только повернуть назад и смиренно последовать путем Эгертона Вульфа и Петера Кауфмана. Как я, промокший, усталый и без альпенштока, плелся по дороге, как добрался на закате до шале как раз вовремя, чтобы получить порцию превосходного омлета и форели, как швейцарская пресса дней девять не могла успокоиться, описывая мое спасение; как гневно поносили господина Беккера за его несовершенную инженерию и как Эгертон Вульф до сегодняшнего дня верит, что его брат Лоуренс явился с того света, чтобы спасти нас от гибели, – это подробности, на которых нет нужды останавливаться. Достаточно сказать, что я едва-едва спасся, и если бы мы пошли дальше (а мы бы так и сделали, когда б не видение, нас задержавшее), то, вероятнее всего, взрыв застал бы нас в глубине тоннеля и рассказывать эту историю было бы некому.

Тем не менее, мои милые друзья, в духов я не верю и впредь верить не собираюсь.

Э. и Х. Херон

История Медханс-Ли

Изложенное ниже опирается на несколько источников: это рассказ Нэр-Джонса, бывшего старшего хирурга в госпитале Святого Варфоломея[102]

, о небывалом ужасе, пережитом им в Медханс-Ли и в сумрачной буковой аллее; описание Сэйвелсаном того, что он слышал и видел в бильярдной – и не только; бессловесное, однако неоспоримое свидетельство самого Харланда – толстяка с бычьей шеей; и наконец, беседа, которая состоялась затем между тремя этими джентльменами и мистером Флаксманом Лоу, известным психологом.

Харланд с двумя своими гостями провел тот памятный вечер 18 января 1899 года в доме Медханс-Ли по чистой случайности. Дом стоит на склоне горы, частично покрытой лесом, в одном из центральных графств. Главный фасад обращен на юг и смотрит на обширную долину, окаймленную голубыми очертаниями Бредонских холмов[103]. Место это уединенное: ближайшее жилье – небольшая гостиница на скрещении дорог – находится примерно в полутора милях от ворот дома.

Медханс-Ли славится не только длинной и прямой буковой аллеей. Харланд, подписывая договор об аренде, держал в голове только эту живописную аллею: о прочих особенностях ему довелось узнать лишь позднее.

Харланд сколотил состояние, будучи владельцем чайных плантаций в Ассаме[104]

, и обладал всеми достоинствами и недостатками, свойственными человеку, который бо́льшую часть жизни провел за границей. При своем первом появлении в Медханс-Ли он весил свыше двух центнеров и почти каждую фразу заканчивал вопросом: «Усвоили?» Размышлений о высоких материях чурался, а главную жизненную цель усматривал в том, чтобы больше не толстеть. Голубоглазый, мощного сложения, с шеей, налитой кровью, но по характеру мягкий, хотя и не робкого десятка, он к тому же превосходно пел под аккомпанемент банджо.

Сделавшись на время владельцем Медханс-Ли, Харланд убедился в необходимости навести в доме порядок и заново его отделать, а трудов это сулило немалых. Пока шел ремонт, он обосновался в гостинице ближайшего захолустного городка, откуда почти ежедневно наезжал в свою вотчину, дабы наблюдать за ходом работ. Он провел у себя в доме Рождество и встретил Новый год, однако числа пятнадцатого января воротился в гостиницу «Алый лев», где коротал время с приятелями – Нэр-Джонсом и Сэйвелсаном, которые выразили желание на предстоящей неделе переселиться вместе с ним в обновленный дом.

Непосредственным толчком для визита в Медханс-Ли вечером восемнадцатого января стало утверждение Харланда о том, что бильярдный стол в гостинице для игры в шинти никак не подходит[105], тогда как в доме у него, в левом крыле, где располагалась просторная бильярдная с огромным окном с видом на буковую аллею, только-только установили великолепный стол.

– Вот дьявольщина! – ругнулся Харланд. – Пора бы с ремонтом и закруглиться. Маляры никак не могут кончить работу, но до понедельника никто туда и носа не покажет.

– Жаль, очень жаль, – сокрушенно вставил Сэйвелсан. – Особенно когда представишь себе, какой там стол.

Сэйвелсан страстно увлекался бильярдом и посвящал игре весь свой досуг, свободный от занятий чаеторговлей. На заминку он особенно досадовал потому, что Харланд относился к числу тех немногих партнеров, которым необязательно было давать фору.

– Да уж, стол там – пальчики оближешь, – повторил Харланд. – А знаете что, – просиял он от счастливой мысли, – отправлю-ка я туда Торнза, чтобы он все для нас приготовил, а завтра мы сунем под сиденье двуколки погребец с сифонами и бутылочкой виски да и отправимся туда после обеда поиграть.