Мистификация

— Как это можно провернуть? Что для этого нужно? — Все, что тебе будет нужно — это телефон этой девушки и несколько минут времени.

— И это все?

— А ты считаешь, этого мало? Получить в свое распоряжение телефон человека, с которым ты "воюешь". Подойдешь и попросишь позвонить?

— Уж не сомневайся, я придумаю, как его заполучить. — Лучше всего передать через мессенджер, чтобы без взлома мейлов и прочего. Ты должна будешь принять файл, открыть его, предварительно отключив антивирус, запустить программу-шпион и потом удалить диалог… — Хорошо. Отлично.

— Точно все запомнила? — и смотрит выжидающе, слегка приподняв правую бровь.

— Глеб, ты сейчас начинаешь нарываться… Угу?

— Я просто уточнил…

Ему явно было весело. Ну да, представляю, что он сейчас думал. Девочке просто нечем заняться, придумывает себе развлечения и всякие глупости.

— Телефон. Отключить антивирус. Вайбер. Принять файл. Запустить. Удалить диалог… Никогда не жаловалась на память, Глеб.

— Это сейчас была угроза, Карина?

— Нет, это была ремарка для тех, кто меня плохо знает…

* * *

Ох, теперь осталось самое сложное — заполучить телефон Насти. Тот подслушанный мной разговор не давал мне покоя. Я ничего не поняла тогда толком, но интуиции кричала мне, что она эта женщина явно что-то задумала и много чего скрывает.

Я чувствовала опасность на каком-то необъяснимом уровне. Чувствовала, что она исходит именно от нее, только сам источник этой опасности где-то за кулисами. В голове возник образ злобного и подлого кукловода с перекошенной улыбкой, а в ушах звучал голос, от которого мурашки бегут по телу. Я долго думала, как мне провернуть все это. Когда я была у Насти, она глаз с меня не сводила. Не знаю, намеренно или просто опасалась. Ведь ей и правда было что скрывать. Она периодически возвращалась к разговору о Лексе.

Выспрашивала, что я о ней думаю и на что готова, чтобы разлучить их с отцом. Проговорилась даже, что ее люди следят за дочерью Ахмеда и она знала наверняка, что с ней происходит. Я тогда удержалась от того, чтобы не спросить, что это за люди и зачем ей все это вообще, сделав вид, что пропустила эту фразу мимо ушей. Я четко для себя уяснила, что сейчас все, что я должна делать — это слушать. Очень внимательно. Улавливая каждое слово. И лишь изредка говорить то, что она хочет от меня услышать. Чтобы спровоцировать на очередную порцию откровений. Я поддакивала ей во всем, восхищалась ее умом, сладко пела о том, как хочу видеть ее рядом с отцом и как хочу избавиться от подлой сучки Лексы. Говорила все это на автомате, словно повторяя наперед заученные фразы, потому что вдруг начала замечать, что не ненавижу ее, как думала. Не знаю, почему… Может, успокоилась немного, или это открытие о непонятных играх Насти заставило посмотреть на все с другой стороны. Как будто внутри какая-то струна оборвалась. Веревка, которая удерживала темного цвета занавес, за которым находились те, кого я люблю. Семья наша. И я вдруг настолько остро ощутила себя ее частью, родные лица увидела, улыбки, теплые взгляды, что внутри волна протеста мгновенно поднялась. Что я своими же руками помогаю все это разрушить. А ведь должна защищать. Собой прикрыть, как каждый из нас сделал бы. А еще я очень много думала о Лексе в последнее время. О ней. И о папе. Проматывала в голове все дни и часы, когда общалась с ней, и не могла поверить, что все это было неискренним. Что она настолько подлая. Я даже поняла, что хотела так думать, мне самой так было удобнее. Все же я не готова была еще к тому, что мой папа может полюбить кого-то. Что кто-то может занять в его сердце то место, которое принадлежало маме. Мне было очень больно за нее. Обидно и больно. Так, словно я сама же вбиваю в ее гроб последний гвоздь, и теперь мы вместе с ним закапываем ее в землю. Как прошедший этап. Признать то, что жизнь продолжается, оказалось не так просто. А чтобы себя оправдать нам всегда нужен тот, кого можно во всем обвинить. Человеческая натура. Вот и я нашла. Сбросив на нее всю свою злость и глодающие меня угрызения совести. Это ведь она пришла и соблазнила. Очаровала или околдовала. Это она стерва и змея подколодная. Опутала отца своей липкой паутиной и не отпускает. А на самом деле так проявлялась моя беспомощность. Словно внутри два человека живут, и каждый из них тянет мою душу в свою сторону, и она вот-вот разорвется…

Когда поняла, что нашей семье опасность угрожает, сердце вдруг таким холодом оплело и глаза словно открылись, а я как будто ото сна ужасного проснулась. Лежала тогда на Настином диване, слушая ее разговор, и вдруг будто со стороны на себя посмотрела. Карина, что ты творишь? Тогда и решила во чтобы то ни стало к Насте в доверие втереться. Так, словно это мой долг. Я отдать его должна. Искупить вину за то, что на святое плюнуть хотела.