Мистификация

Одна за другой, красиво и ровненько. "Колеса", которые мне прописали после пребывания в психушке и которые я так ни разу и не принимала с тех пор. Умирать всегда страшно, наверное. Мне тоже было сейчас очень страшно. Только жить намного страшнее и невыносимее. Я не смогу. И дело даже не в пресловутом смысле, о котором столько всего сказано. Скорее, я понимала, что смерть не настолько утопична, как моя жизнь. Ненависть к отцу и панический ежесекундный страх за жизнь Андрея и его членов его семьи разрушили меня до основания. Я каждую секунду боялась, что отец сообщит мне еще о чьей-то смерти. По ночам я видела окровавленные тела детей или ко мне тянули руки мертвецы и хватали за ноги, пытаясь утянуть под землю и разорвать на части. Они открывали рты и шипели, что это мой отец их всех убил. Говорят, человек не может жить под грузом своих преступлений, но Ахмед Нармузинов чувствовал себя превосходно, а сломалась именно я. Меня раздавило осознанием, что я его плоть и кровь. Никто и ничто это не изменит. Я себя презирала за это так же сильно, как и его.

Ведь он и свою дочь убил, чудовище проклятое. Я думаю что, когда меня не станет, это не причинит ему боли, а вызовет искренний приступ ярости, потому что я нарушила его планы. Но мне хотелось уйти из жизни не поэтому. Здесь не было ни малейшего желания сделать кому-то назло. Я просто боялась жить дальше. Боялась, что из-за меня будут умирать другие люди. Что эта кровавая бойня никогда не закончится, а я не хочу нести на себе этот страшный крест — быть виновной, быть дочерью твари и психопата.

В дверь комнаты постучались. Я приподняла голову, не видя ничего затуманенными от слез глазами.

— Лекса, открой. Это я. Саид. Впусти меня, девочка. Поговорить хочу.

Я смотрела на таблетки и убеждала себя, что ничего не почувствую, просто усну и не проснусь. А может быть, я там увижу свою маму. Должен же быть где-нибудь хотя бы кто-то, кто любит меня по — настоящему только потому, что я есть, и я — это я. Как же часто я придумывала себе образ мамы и любовь ко мне. Рисовала ее в голове с такими же светлыми волосами, как у меня, и с нежными глазами. У нее были красивые руки с аккуратными ногтями, и они гладили мои волосы, они держали тонкую иголку и вышивали буквы, они прикасались ко мне в моих снах. Мамины руки. Если бы она была жива… я бы нашла ее, и мы бы убежали далеко-далеко. Только я и она. Но он убил ее, а меня отобрал… Хотя я была уверена, что отец сделал наоборот. Сначала отобрал, а потом… потом он долго и мучительно убивал ее, наслаждаясь агонией от ее расставания со мной.

Я знала, что она любила меня… я это чувствовала и видела в каждом стежке вышитых на кукле букв моего имени.

Саид продолжал стучаться в дверь, но мне не хотелось с ним говорить, как и ни с кем из моей семьи. Я набрала в стакан воды из-под крана и поставила его рядом с таблетками и куклой. Потом подумала о том, что надо все же открыть Саиду и поговорить с ним, иначе он может помешать мне, например, выломать дверь и спасти меня, а я бы этого не хотела.

Пощипала бледные щеки и вышла из ванной, плотно прикрыв за собой дверь, открыла дяде и встретилась с его блестящими и расширенными в тревоге темными глазами.

— Почему так долго не открывала?

— Если это ОН тебя послал, можешь сказать ему, что у меня все хорошо.

— Нет. Не посылал. Я пришел поговорить с тобой.

— О чем?

Я все еще не пускала его к себе. Не дай Бог, в ванную зайдет.

— Например, о твоей свадьбе.

— А что о ней говорить? — пожала плечами. — И так все ясно. Он пристально смотрел мне в глаза, а я ему, стараясь выглядеть совершенно бесстрастно и спокойной, хотя пальцы слегка подрагивали.

— Ну раз не хочешь впускать меня, может, выйдешь ко мне?

Посидим, как когда-то? Чаю попьем и поговорим, а?

Нет, он не уйдет, я слишком хорошо его знала. Саид похож с отцом, но все же они разные. Только я не знала, кто из них страшнее. Иногда я боялась и дядю тоже. Он хоть и казался мягче и спокойнее, но иногда внушал мне странное ощущение, что я вижу лишь то, что мне хотят показать. И у меня были все основания думать именно так. Когда-то, перед тем, как все мы узнали о гибели дяди Камрана, Саид гостил у нас как обычно, и я уснула в гостиной у включенного телевизора, а ему позвонили, он вышел на веранду, чтобы не разбудить меня. Не знаю, почему, но я проснулась и пошла следом за ним. Я уже подростком была. Все понимала и запоминала.