Мистификация

А потом ослепительной молнией в голове — я должна обо всем сказать Андрею. Он что-то придумает. Он заберет меня. Да, заберет. Я ведь должна ему сказать… должна. Это НАШ ребенок. Я все скажу ему, скажу, что лгала, скажу, что люблю его. Только как мне ему позвонить? Мой сотовый отслеживают, мой компьютер тоже. А если… если взять сотовый Саида? У него два смартфона. Один по работе и второй личный. Вряд ли кто-то отслеживает его звонки, даже отец не посмел бы. Если они сейчас в кабинете, то сотовый дяди остался в его комнате. Я могу стащить его ненадолго и позвонить Андрею.

Я тихо открыла дверь своей комнаты, стараясь не шуметь, выглянула в коридор — на диване напротив спальни спала Башира. Черная змея. Свернулась ядовитой тварью, чтобы укусить, едва я выйду отсюда. Неслышно ступая, я спустилась по лестнице вниз к кабинету. Проскочила мимо неплотно прикрытой двери, направляясь в правое крыло дома, где находились комнаты для гостей. Оглянулась несколько раз назад, прислушиваясь, не идет ли кто-то за мной. Спальня Саида была незапертой. В этом доме никто и никогда не запирал дверь. Такова была традиция и в доме Зухры, где я провела почти все свое детство. Если запирать двери в своем собственном доме, тогда можно вообще пустить пулю себе в лоб. Дом — это наша крепость. Так она говорила… и все же погибла в собственном доме. Сотовый дяди лежал на самом видном месте — на столе. Я нажала на кнопку внизу и наткнулась на блокировку экрана. Наверное, это странно, но я, не задумываясь, ввела дату своего рождения, и блокировка снялась. Да… все же не зря мне казалось, что Саид любит меня больше, чем собственный отец. Сотовый Ахмеда Нармузинова я открыть не смогла. Что за слово или цифры он прятал в блокировке, я так и не узнала. Но ни ко мне, ни к нашей семье они не имели никакого отношения. Я бы не удивилась, если бы это была дата производства его любимого авто или коньяка. По памяти набрала номер Андрея… и затаилась, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам. Сработал автоответчик. Я набирала снова и снова. А потом все же решилась и оставила сообщение на автоответчике.

— Мне нужно срочно поговорить. Найди, как это сделать… мне больше некого просить. Забери меня, Андрей, иначе я умру здесь. Он убьет, если узнает… если узнает, что я ношу твоего ребенка.

Отключила звонок. Стерла в исходящих и вернула сотовый дяди на место. Руки так дрожали, что я несколько раз чуть не выронила аппарат. Вышла из комнаты, так же тихо пошла мимо кабинета обратно и вдруг остановилась, услышав слова отца:

— Сегодня. Этот ублюдок сдохнет сегодня.

Застыла на месте, чувствуя, как перестает биться сердце и немеют кончики пальцев.

— Или он или я, Саид. Все. Хватит. Я все продумал.

— Это не должен быть ты, Ахмед. Не сейчас, когда ты и так засветился. Поутихни немного. Особенно перед свадьбой Лексы. Хватит крови.

— А это и не буду я. У нашего Графа, оказывается, есть враги пострашнее меня. Он нарвался со своими идиотскими принципами. Перешел дорогу серьезным людям. Так что я всего лишь буду наблюдателем… ну и я кое-что сделал сам знаешь для кого, чтобы он помог мне избавиться от зарвавшегося ублюдка именно сейчас.

— И что ты сделал?

— Обещал ему компанию Царева отдать, когда начнется большая дележка после смерти Графа. А его ущербного брата мы подвинем следом за ним.

— Зверь страшен в гневе, Ахмед. Он будет мстить. Он невменяемый. Их нужно одним выстрелом убирать, сразу. Чтоб не было времени отдышаться…

— Зверь уже и не зверь вовсе, а так — одно название, я ему нанес такие раны, от которых он не скоро оправится. У меня все под контролем, Саид.

— Когда-то я то же самое слышал от Камрана.

— Камран дурак. Цареву поверил. А я не дурак, брат. Я никому не верю.

— И когда он его уберет?

— Включай новости, Саид, скоро мы все услышим и увидим.

Это будет охренительный подарок на свадьбу моей дочери. Сегодня Андрея Воронова снимет снайпер прямо в здании, где находится его офис. Пошел обратный отсчет.

Я бы, наверное, закричала, если бы не онемела и не застыла всем телом, превратившимся в глыбу льда, который мгновенно потек по венам. Не вдохнуть и не выдохнуть. Сама не знаю, как вернулась к себе в комнату, как схватила ножницы и, приставив к горлу Баширы, втянула ее в свою спальню. Через несколько минут я выходила из здания в ее хиджабе поверх одежды и садилась в ее машину. Меня никто не остановил. Мужчины шарахались от этой женщины. Я слышала, как кто-то из слуг рассказывал, что она раньше жила на закрытом полигоне, где готовили террористок-смертниц. Она за ними присматривала. Я не знаю, правда это или вымысел, но я могла поверить, что, скорее всего, правда. Трусливая сука только выглядела устрашающе, но, когда я замахнулась на не ножницами, как миленькая разделась и сама связала себе ноги, а потом дала связать руки и заткнуть рот кляпом.