Митяй в гостях у короля

— Ваше величество! Я прошу прощения, что без соизволения привел два корабля в ваши воды, но мы пришли к вам с благими намерениями.

— Два корабля? Но разве в наши воды зашли два корабля?

— Да, ваше величество: крейсер «Козьма Минин» и подводная лодка спортивного класса «Русалка».

— Ах, да. Конечно, конечно. Два корабля. И я рад вашему визиту. Хотел бы вам быть полезен. Готов встретиться с вами.

Дмитрий Кособоков пригласил короля на крейсер «Козьма Минин».

Король был смелым человеком — решил полететь на личном вертолете.

— Это опасно! — сказал ему Саид, сын нефтяного магната Мансура, младшего брата короля.

— Ага! — воскликнул дядя. — Трусишь ты, парень. Вот оно, новое поколение. Куда же вы годитесь?

— Не за себя боюсь. Ваша жизнь нам дорога. Вы ведь теперь лидер всего арабского мира.

— Вот потому я и не боюсь никого. Меня Аллах бережет.

Саид ушел в отдельную комнату и позвонил Дмитрию. Не сказал ему прямо, а дал понять: король полетит к нему на вертолете.

Дмитрий не сразу ответил, но, помедлив, сказал:

— Пусть будет так!

И пошел на пульт крейсера. Включил все блоки слежения за подводной, наземной и воздушной обстановкой. Но на всякий случай поставил на рабочий режим излучатель коротких электронных пучков. И тотчас же он уложил сидевшего за пультом авианосца оператора. Но ненадолго, на несколько секунд. Тот, очнувшись, пополз к двери и, очутившись на палубе, долго и трудно дышал.

— Проклятая нечистая сила! Опять ударила в голову.

И не поднимал тревоги. Боялся гнева адмирала. Гулял у двери главного пульта и посматривал по сторонам: не идет ли какой-нибудь офицер?

Вертолет шел со стороны моря — курсом на крейсер. И что там думали сторожевые американские корабли, какие запросы летели на флагман — никто не знал, а только вертолет, как гром с ясного неба, свалился на авиационную палубу крейсера. Из него радостный и счастливый вышел король. Он, как всегда, был одет в свой традиционный армейский костюм, на голове берет. Он дружески развел руки, заключил Дмитрия в объятия.

Такая чувствительность не предусматривалась этикетом, но король видел доблести русского парня, восхищался им и на английском языке сказал:

— Дмитрий! Я бы хотел иметь такого сына.

— А я, ваше величество, был бы счастлив иметь такого отца.

И они снова обнялись.

— В моей стране, — продолжал Дмитрий, — знают и любят вас все от мала до велика. Вы подаёте нам пример мужества и чести. Мы так же, как вы, хотели бы любить свою Родину.

— Россия — страна героев. В годы войны с немцами вы спасли мир.

— В годы войны — да, наши отцы и деды были героями, но с моим поколением что-то приключилось. Мы без боя отдали свою страну жалким бродягам, и сейчас еще русский медведь спит и не может проснуться. Проснёмся ли? А, может, нам суждено погибнуть?

— Русский народ не может погибнуть. Аллах нам говорит: держитесь поближе к русским. Только русские могут быть верными друзьями.

— Спасибо вам, ваше величество. Прошу в кают-компанию.

Дмитрий предложил королю место капитана, но король сказал:

— Я немного служил на флоте и знаю законы моря: на корабле капитан хозяин и никто не может его заменить. Если позволите, я сяду здесь.

И показал на стул справа от капитана. Дмитрий узнал Владыку по фотографиям газет и телепередачам. Он и здесь был точно такой же. И даже берет сидел на крупной красивой голове так же ладно и молодецки, но вот образ короля-тирана и грубого повелителя, каким его представляли угодные Вашингтону журналисты, а в России они все такие, сразу рассыпался. Это был вежливый, мягкий и даже скромный человек, умеющий слушать и говорить, внимательно наблюдавший за собеседником. Он даже как-то умело и тонко мог прятать свое величие, не давить авторитетом. Ждал, когда говорить начнет собеседник, и, казалось, готов был выполнять его просьбы и пожелания. Но, видя, что Дмитрий не решается заговорить первым, сказал:

— Как живет ваш экипаж? Довольно ли у вас продовольствия?

Он очень бы хотел спросить, а почему у вас, русского капитана, экипаж нерусский? Но из чувства такта не спросил этого. Но Дмитрий заговорил об этом сам.

— Вы, очевидно, заметили, что экипаж крейсера нерусский?

И рассказал историю корабля, не пощадив чести флотского начальства.

— Да, я слышал, что крейсер был продан Малой Азиатии, но я не предполагал, что такой грозный корабль, способный быть флагманом любого флота, можно продавать иностранцам как породистого скакуна.

Тут зазвонил телефон, и Дмитрий, извинившись, поднёс его к уху. Евгений сообщал с «Русалки», что адмирал Джигарян вошел в пульт управления авианосцем.

— Ваше величество! Не угодно ли вам на несколько минут пройти в помещение Главного пульта?

— Конечно, конечно. Мне будет интересно посмотреть, как управляется корабль.