Митральезы для Белого генерала

— Вашбродь, ленты снаряженные заканчиваются, — тревожным голосом доложил один из подносчиков.

Это было плохо. Во всей батарее было только одно приспособление для снаряжения холщовых лент патронами, которое Будищев почему-то упорно называл «машинкой Ракова». Кто был этот Раков и почему Дмитрий так ее называл, никто доподлинно не знал, хотя всем было известно, что именно он ее и придумал. Но сейчас это было совершенно не важно, ибо высокое начальство сочло это приспособление излишним и на вооружение не приняло. А потому единственный экземпляр был у автора и вместе с ним находился в паре десятков верст от места боя.

— Не робей, братцы! — попытался ободрить своих подчиненных гардемарин. — Скоро наши подойдут на выручку, так всыплем халатникам!

Матросы, как это и положено было по уставу, громко выразили усердие, но судя по скептическому выражению на их лицах, не слишком поверили в подобную возможность.

— А чего? — попробовал поддержать офицера Нечипоренко. — Сейчас примчится Будищев на тачанке и разгонит всех на хрен!

— С него станется, — устало заулыбались шутке унтера матросы.

Майер на секунду почувствовал себя уязвленным, но поспешил прогнать это чувство. Он и сам нередко ощущал на себе превосходство Дмитрия, несмотря на его туманное происхождение. Пусть тот не имел систематического образования и начинал службу с нижних чинов, но это не помешало ему стать изобретателем и выбиться в офицеры. А еще он, помимо безусловной храбрости, был чрезвычайно ловок и предприимчив, отчего у его подчиненных всегда был приварок в котле и лишняя чарка в адмиральский час. Неудивительно, что матросы и солдаты ценили такую заботу и относились к прапорщику с искренней симпатией.

— Набивайте ленты, — хриплым голосом велел морякам гардемарин.

— Есть! — тут же вытянулся Нечипоренко и рявкнул, обернувшись к матросам: — Чего застыли, оглоеды? Не слышали, что их благородие велел? Так я враз ухи прочищу!

Между тем положение маленького русского отряда осложнялось с каждой минутой все больше. Вражеский командир заметил, что одна из адских машин гяуров замолчала, а вторая стреляет все реже, и решил, что пробил его час. Мелкие группы всадников все еще кружились вокруг каре, стреляя на ходу и подбадривая себя криками, но за ними уже маячили целые толпы текинцев, готовые разом навалиться на пришельцев с далекого севера и покончить с ними решительным ударом. Казалось, еще минута, и они сомнут, растопчут своего противника, но в этот момент до них донесся звук пушечного залпа, и над скоплениями защитников Геок-Тепе вспухли два шрапнельных разрыва.

В один момент все переменилось. Только что готовые к схватке не на жизнь, а на смерть джигиты малодушно бросились прочь, нахлестывая своих легконогих коней, охваченные почти суеверным ужасом. В самом деле, откуда мог взяться здесь еще один отряд «белых рубах», да еще с артиллерией? Тут явно не обошлось без вмешательства иблиса[47]

, слугой которого, несомненно, был Белый генерал, посланный правоверным за их грехи.

— Я же говорили, что нас выручат! — облегченно вздохнул Майер, глядя вслед бегущему противнику.

— Вот только сикурс пришел к нам не из лагеря! — весело воскликнул непонятно откуда взявшийся Бриллинг.

— А откуда? — удивленно спросил гардемарин.

— Насколько я могу судить, прямиком из пустыни, — пожал плечами хорунжий.

— Но как это может быть?

— Терпение, мой друг, скоро мы все узнаем. Кстати, мои казаки раздобыли для вашей «адской машины» немного воды.

— Не знаю даже как вас благодарить!

— Пустое. Готов поставить об заклад, что больше нам стрелять не придется. Уж больно хорошо причесали наших друзей неведомые артиллеристы. Будь я проклят, если не угощу их хорошенько при первой же возможности!

Бриллинг оказался прав, так вовремя появившийся русский отряд, пришел к Кара-Ниазу прямиком из пустыни, по старому руслу Амударьи и состоял из сводного батальона туркестанских стрелков, дивизиона кавалерии и двух горных орудий, так славно накрывших текинскую конницу. Впрочем, все это они узнали позже, а пока с волнением смотрели на встречу двух командиров. Бородатый войсковой старшина в зимней черкеске и молодцеватый полковник в шинели встретились на полпути между отрядами и отдали друг другу честь. Затем Верещагин, как младший в чине, сделал доклад, после чего два офицера, не сходя с коней, обнялись под восторженные крики подчиненных.

— Кажется, я знаю, кто это, — прищурившись, заметил Бриллинг.

— И кто же? — поинтересовался Майер.

— Полковник Генерального штаба Куропаткин[48], — охотно пояснил хорунжий. — В прошлую войну служил вместе со Скобелевым.

— Откуда же он взялся? — продолжал недоумевать моряк.

— Очевидно, совершил марш из Туркестана.

— Очень вовремя!

— Не могу не согласиться, — хохотнул бывший гвардеец.