Мю Цефея. Дикий домашний зверь № 5 (6) — 2019

— У меня все софиты на скафандр выведены, — веско ответил Алексей Петрович, — чуть что, как наподдам! Ну и у катера автопилот настроен, ближе километра подойдут — начнет отплевываться. С ними надо строго. Хотя те, которые маленькие еще, я им иногда позволяю близко подходить. Маленькие они и не агрессивные, кстати.

Раджнеш представил себе медиапотенциал видеосъемки маленькой любопытной зеленой фотоформы, толкающейся вокруг человека в скафандре, и чуть не застонал.

— А сейчас маленькие есть?

— Возле дома болтались два или три. Я ж их не считаю, мелких, их выживает меньше половины.

С потравленным энергополем хоть и вдвоем, а пришлось провозиться битых три часа. Красные, видимо, все-таки боялись и отъедали понемножку — то тут, то там. Добро бы фотоформы просто высасывали накопители энергии! С той силой, с которой они это делали, обычно вся проводка спекалась до неузнаваемости. Пока протестировали все поврежденные участки, пока набрали в складе запчастей, до собственно починки дело не сразу дошло. Потом поужинали, загнали катер в складскую пещеру, выспались, позавтракали. Утром Алексей Петрович часа два провозился с наладкой обогатительного завода, который, собственно, и снабжало понадкусанное энергополе. Завод при уменьшении энергоподачи автоматически снизил выработку, пришлось все настраивать заново.

Хозяин задумчиво смотрел на показатели упаковочной зоны.

— То ли сейчас захватить… Нет, это я уже один. С прицепом тут не шесть часов, а три дня телепаться, да и товарняк еще не скоро пройдет. В следующий раз заберу.

Раджнеш глянул через плечо Алексея Петровича и присвистнул про себя. Вообще-то на заводах такой производительности обычно трудилось человек по трое.

— А почему у вас основной процесс меньше ремонта требует, чем обычно? Туда же ни одна фотоформа не лезет, в радиоактивность-то?

— Реже остановки, — хмуро объяснил хозяин, — вот сейчас перешло в замедленный режим и только, а все равно вон, вон… пять узлов просят профилактики.

Раджнеш кивнул.

— Знаете, Алексей Петрович, я за горячие не возьмусь, а вон тот, упаковочный узел я могу с завязанными глазами пересобрать. У родителей точно такие стояли.

— Да у меня скафандр тут только один, для грязной зоны, — вздохнул хозяин, — и ты вообще зови меня уже Петровичем. Чего уж тут.

Раджнеш все равно помогал, конечно, но бо́льшую часть времени он потратил на видеосъемку вернувшихся зеленых. Они двигались медленно, перетекали внутри себя плотностью, наскакивали друг на друга. Один распластался практически на границе энергополя и почти перестал мерцать. Остальные бродили туда-сюда над заводом и катером.

Перед тем как двинуться назад, хозяин долго щекотал зеленых лучом, мигал каким-то еще более мягким светом, но своего добился — назад за катером поплелись только двое. Возле заимки остались четверо.

— Не страшно вам тут одному?

Петрович неопределенно пожал плечами.

— Все-таки не Земля, тут же и элементарно опасно, не только на вид оно нам чужое…

— Раджнеш, — поразмыслив, спросил хозяин, — тебе при отъезде с Земли сколько лет было?

— Десять.

— И ты ж, поди, в городе рос?

— В Мумбаи.

— Так ты Якутию-то посмотрел? — как-то неожиданно перескочил Петрович.

— Да. Но…

— Ты осознал, что она размером примерно с Индию?

— Что? — спросил Раджнеш.

— Сравни, сравни. И население сравни. А потом сравни среднегодовые температуры и типичный пейзаж…

Раджнеш торопливо уткнулся в планшет. Вчера ему показалось, что Якутия — небольшой региончик где-то далеко за Китаем и Монголией. Алмазы, олени, скуластые девушки. Но размером с Индостан? Три миллиона квадратных километров?.. Неполный миллион жителей?

Ах, вот почему.

— Но как вы там живете?..

— Нормально мы там живем. Это я, неугомонный, дома пожил, в Россию съездил, докторскую там защитил, дома снова потолкался — скучно. Вот, за Стефом двинулся сюда, здесь интересно. А чуждости здесь не больше, чем на краю Удачной в ясный день. Ты вообще знаешь, что такое Удачная? Открытая добыча алмазоносных пород. До минус шестидесяти температура, глубина километр, подземные воды, всё такое.

Раджнеш пошевелил пальцами над планшетом, стараясь уловить ускользающую мысль.

— То есть… Подождите. Подождите. Мы говорим: Земля — дом. Колыбельная. Всякие такие уютные слова…

— А это лажа! — весело сообщил Петрович. — На Земле и сейчас уютных-то мест не завались, и все утыканы вперемешку курортами и палеолитическими стоянками.

— И… что?

— А то, что как только человеку понадобилось выползти из этих немногих курортных зон, так палеолит сразу и двинулся к неолиту. Зима — одеться надо, моллюсков нет — охотиться надо, звери злые — оружие надо. Так выйди голышом в чисто поле — вымрешь не хуже, чем тут на планетоиде. Ну, если лето, успеешь помучаться, если зима — и того не нужно. Минус шестьдесят — это, считай, как здесь. То на то. И я так думаю, что главный фактор, который нам помог победить Землю, — это вот они. — Петрович ткнул пальцем в экран заднего вида.

— Кто — они?

— Сообщники. Стайные хищники, для которых — как и для нас — стая важнее того, какого вида ее участники.

— Собаки?