Мизантроп

– Геолог. – Зигмант сказал только одно это слово, но подполковник вздрогнул и сразу отозвался:

– Этот миф про всесильного пахана, которому все должны подчиняться, придумали наши доморощенные бандиты. Может, это ты Геолог? Или кто-то из стариков? Не верю я в таких чародеев. Уже много лет работаю в милиции и не встречал никогда этого Геолога. Хотя вы уже несколько лет на него ссылаетесь. По-моему, вы его нарочно придумали, чтобы не платить дань. Только на этот раз не получится, Иностранец. Нужно будет отдавать двадцать пять процентов, иначе я заберу ваш чемоданчик, и никакой Геолог вам не поможет.

– Попробуй, – предложил Зигмант. – Найди товар и забери его. Потом получишь несколько лет за то, что искалечил Корякина, за мое незаконное задержание, избиение гостя, приехавшего к нам. Целый букет нарушений, подполковник. Сейчас сюда приедет мой адвокат.

– Никто здесь не появится! – возразил Пилипенко.

– Приедет, – убежденно произнес Зигмант. – Подожди немного. Минут тридцать, не больше. А потом будешь писать объяснение.

– За тридцать минут я выбью из него признание. – Подполковник показал на меня.

– А если он действительно не знает имени связного? – спросил Зигмант. – Может, наш гость проверяет только Лесоруба и не должен соваться больше ни во что? Такой вариант ты полностью исключаешь?

– Посмотрим, – сказал Пилипенко и снова подошел ко мне.

Похоже, он действительно намеревался бить меня до тех пор, пока я не назову ему имени курьера. Тогда Пилипенко заберет наш чемодан. Подполковник поднял резиновую дубинку.

«Наверное, он будет бить меня по голове, – прикинул я. – Если этот тип даже Корякина почти довел до смерти, то со мной у него не будет проблем. Он не прекратит колотить меня, пока я не умру. Пусть я назову ему имя связного, но он все равно продолжит меня бить. Такой у нас закон жанра.

Видимо, Зигмант прав. Его больше мучить не будут, а вот мне придется жарко. Кажется, подполковник начал понимать, что Зигманта лучше не трогать, зато со мной можно не церемониться. У меня нет своего адвоката, родных и близких, знакомых в этом городе. Пилипенко вполне способен забить меня до смерти.

Что мне делать? Сдать ему имя нашего связного, чтобы он забрал этот чемодан с грузом? Тогда моя смерть тоже ничего не решит. Этот долг повесят на мою семью, на сына и жену, оставшихся в Душанбе, на родных братьев и сестру. Все мои родственники не смогут вернуть такие деньги и за тысячу лет.

Как только я назову имя нашего курьера, все закончится. Даже не так важно, что со мной сделают. Все узнают, что именно я сдал наш багаж сотрудникам полиции.

Если Пилипенко окажется идейным и отнесет чемодан своему руководству, то, возможно, получит полковника, немного посидит в спокойном месте и со временем даже станет генералом. Если не отнесет, то вполне может отсюда уехать и сбыть товар в другом месте. На полученные миллионы он устроится где-нибудь в Греции или на Кипре. После недавних финансовых потрясений недвижимость там сильно подешевела».

Пилипенко подошел ко мне совсем близко. Дубинку со стола он взять не забыл, и это было самым неприятным. Я все еще молчал в ожидании ударов, видел, как морщился Зигмант. Ему тоже неприятно было присутствовать при подобной экзекуции.

Подполковник ничего не спрашивал. Все свои вопросы он уже задал. Пилипенко поднял руку с резиновой дубинкой над моей головой, и тут все мы услышали стук в дверь. В такой сложный момент он показался мне просто громом небесным.

Пилипенко убрал дубинку за спину и громко разрешил неизвестному человеку войти в кабинет.

Глава восьмая

Утром Репетилов проснулся очень рано, как и всегда. На часах было около семи. Он осторожно выскользнул из кровати, прошел в ванную, стараясь не шуметь, побрился, умылся, почистил зубы. Когда Борис вернулся в комнату, Евгения еще спала. Он быстро оделся, мягко ступая, вышел из номера и закрыл дверь. Репетилов позавтракал внизу, уже собирался подняться, когда увидел Пермитина.

Тот подозвал его к себе и спросил:

– Ты почему не пришел вчера к нам на ужин? Неужто обиделся? Это ты зря! Я не нарочно вспомнил про твой разбившийся самолет. Просто хотел тебе объяснить, что не нужно никогда говорить о моральной ответственности. Ты теперь руководитель огромной отрасли, в которой работают много тысяч людей, и всегда несешь моральную ответственность за все самолеты, пароходы, автобусы и поезда. За все, что двигается в самой большой стране мира, – назидательно сказал Пермитин. – Идем, давай-ка посидим вместе.

Репетилов не рискнул ему отказывать. Они сели за столик.