MKAD 2008

Некоторое время он сидел и смотрел не в газету, а на стену. Потом снова углубился в чтение, сказав приятелю как бы между прочим:

– Иди скажи Поликарпу, что Гурам умер.

– Иди сам и скажи, – машинально буркнул второй, завязывая шнурок на ботинке. – Что ты сказал?.. – Это он выдавил, когда шнурок был завязан.

Читающий нервничал – газета шелестела.

– Как умер?

Швырнув чтиво на пол, тот вскочил со стула и рывком распахнул двери.

– С Гурамом беда, Олегович.

Доброхотов уже находился в том состоянии, когда человек склонен промашки человека относить на счет его принадлежности к другой национальности. Гурама он любил как беспутного сына, но сына честного и любящего, и воспоминания о том, что сын грузин, накатывали на Поликарпа всякий раз, когда Гурам делал что-то, что дяде Поле, во всех отношениях русскому, мешало окончательно принять лозунг «Все люди – братья».

– С Гурамом беда, Олегович.

– Я не глухой, – сказал Поликарп. – Что с ним случилось? Он наступил на пробку от бутылки?

– Я не знаю, во что он наступил, но только он в морге.

Дядя Поля шумно втянул носом воздух и сразу стал похож на человека, выбравшегося из парилки. Ярко-розовый, напряженный, он стал водить глазами по кабинету. Как водит глазищами по стене общественной бани мужик из парилки в поисках холодного душа.

– Так… – наконец выдавил он и побарабанил пальцами по столу. – По телевизору говорят – минус восемнадцать, а за окном не больше двенадцати. Кому верить, непонятно…

– У вас градусник на солнечной стороне, – кивнул охранник на окно.

– Ага.

Вытерев сухие губы и лоб, Поликарп откинулся в кресле и поджал губы.

Охранник стоял, сцепив руки за спиной и имея вид, словно это он умертвил Гурама.

– Ну? – спросил Поликарп.

– Что «ну»?

Поликарп был взбешен. Его пальцы шевелились на столе в поисках какого-нибудь предмета, мозг кипел, душа рвалась из тела, чтобы врезать кому-нибудь кулаком по лицу. Ему хотелось поступить оригинально, но на ум не приходило ничего путного.

– Ты что, дебил? – спросил он. – Ты зашел и сказал: Гурам в морге. Я должен это понять так: у тебя зазвонил телефон, ты нажал кнопочку и услышал: «Гурам – в морге». Ты поднялся, зашел ко мне и сказал: «Гурам в морге». Все, Поликарп Олегович, за что купил, за то продал.

– Митрофанов со МКАД от Бутаково позвонил. Говорит: «Кайен» Гурама затаскивали на эвакуатор. Он пробил тему, оказалось, что была крупная авария, Гурама задолбили со всех сторон. Митрофанов помчался к ментам, там выяснилось, что в морге два трупа. Дед какой-то от сердечного приступа кони двинул, и Гурам весь переломанный рядом лежит.

Дядя Поля стал двигать челюстью, словно во рту у него была жвачка. Новость была настолько неожиданная, что он даже не знал, с чего начать.

– Я тебе по утрам руку жму?

– Ну.

– Так вот теперь не буду.

– Это потому что я плохую весть принес? – возмутился охранник.

– Нет, просто если ты так руки держать будешь, они у тебя постоянно вонять будут. Что ты ко мне как к «куму» входишь?! А Митрофанов не говорил: «Захожу в морг, а между дедом и Гурамом кейс стоит?» – не говорил?

– Нет.

Поликарп стал приходить в себя.

– Значит, Митрофанов о кейсе ничего не слышал?

– А о каком кейсе?

– Иди, дорогой, иди…

Как только за охранником закрылась дверь, дядя Поля тотчас схватил телефонную трубку. Набрав номер, надул щеки и шумно выдохнул.

– Я слушаю, – донеслось так ясно, словно его собеседник находился в соседней комнате.

– Геннадий Петрович, это я.

– А-а. Как жизнь?

– Ничего. Помаленьку. Ногу ломит, спину клинит.

– Посиди в кедровой бочке.

– Я уже посидел, хватит, – стараясь не стучать горлышком о край бокала, сказал дядя Поля. – Как раз в кедровой. Шесть лет. Ты такие советы даешь, прямо неудобно.

– Что хотел-то, Поликарп?

– А хотел я, Геннадий, ситуацию прояснить. Сегодня ночью мой адъютант, Гурам, попал в какое-то кошмарное дэтэпэ. А я об этом только сейчас узнал. Представляешь?

– Сочувствую.

– Нет, ты меня неправильно понял. Я же звоню не для того, чтобы пригласить тебя на поминки. Я тебе информацию просто передаю. Сегодня какой день недели?

– Пятница, кажется.

– Точно, пятница. Так вот. По пятницам Гурам едет обычно на МКАД, в кафе «Дорожное», где встречается с группой товарищей. Товарищи передают ему двести тысяч налом, и он везет их мне, чтобы вечером я отвез их на Мясницкую. И вот сейчас я пытаюсь сообразить – где тот кейс, который Гурам вез мне в своем «Кайене»…

– Уж не у меня ли ты хочешь об этом спросить?

– А у кого же мне спрашивать? – рассмеялся недобрым смехом Поликарп. – У нас в столице на аварии приезжает ГАИ. Как только выясняется, что участник дэтэпэ – человек, интересующий вашу систему, на место сразу выезжают люди Буслаева. То есть твои люди… Хотя между тобой и Буслаевым разница как между котом и кошечкой… В общем, я так думаю, что Гурам не был увезен в морг без сопровождения твоих киборгов. Вот я и думаю – где чемодан с двумястами тысячами. Мне ведь отдавать их вечером нужно…