Мхитар Спарапет

— Потерпи немного, дорогой князь, я хочу еще кое-чем порадовать тебя.

— Да порадует вас господь, князь! — взволнованно произнес Баяндур. — Навеки останемся признательным вам народом.

Долгоруков приказал Агазару ди Хачику выделить из своих всадников триста человек.

— Пусть они вместе с драгунами отправятся в Армению. Никто не обвинит нас за это. Они армяне, пусть отправятся защищать свою родину. Это их право и долг. Исполни, полковник.

Приятная неожиданность глубоко взволновала Баяндура. Его глаза слепили слезы радости. Доволен был также Агазар ди Хачик.

Когда вскоре по распоряжению генерала перед шатром выстроилась вся армянская конница, к ним дрожащим от волнения голосом обратился князь Баяндур:

— Братья, вашей родине угрожает опасность. Согласны ли вы отправиться вместе с нами в Армению, чтобы защищать нашу священную землю, наших детей?

— С радостью! — раздались голоса из рядов.

Добровольцев оказалось много. Но выбрали всего триста человек.

Начальником над ними назначили армянина из Кафана капитана Абдалмаса и сотника Таги.

Полностью вооружив отряд и обеспечив его провиантом, передали в распоряжение Баяндура.

Князь был в веселом настроении. И как ему было не радоваться. Его миссия увенчалась успехом — он вел с собою четыреста хорошо вооруженных и обученных воинов. Это, несомненно, укрепит веру его соотечественников в то, что императрица не забыла их и придет к ним на помощь.

Когда солнце склонилось к закату, отряд Баяндура вышел в путь. Фельдмаршал и полковник вместе со старшими офицерами конницы проводили их. Они расцеловались с князем Баяндуром.

— Да хранит вас бог, князь, — сказал на прощание Долгоруков. — Передайте мой братский привет князю Мхитару и его доблестным воинам. Знайте, что мы никогда не забудем вас, ваши услуги русской империи. Я буду еще и еще раз просить императрицу, чтобы она отправила меня вместе с моим войском в вашу страну. Счастливый путь!

— Благодарю, князь, — сердечно ответил Баяндур. — Я сообщу Мхитару и нашему народу о вашей искренней любви к нам. Во имя Христа прошу вас, князь, не переставайте объяснять царице, что мы нуждаемся, ждем ее милостивой помощи.

Они обнялись. Долгоруков оставался на месте, пока армянские посланцы и конный отряд не исчезли в туманной дымке.

Уже с дальних подступов к Тавризу можно было отчетливо видеть огромное скопление турецких войск. Бесчисленные, беспорядочно разбитые по всем окрестностям города, вплоть до его дальних холмов, шатры из черного войлока, знамена, табуны лошадей и скота, снующие повсюду вооруженные аскяры — все это оставило тяжелое впечатление у армянских послов, направляющихся к туркам для переговоров.

— Боже мой, где они набрали столько войска? — прошептал инок Мовсес. — Неисчислимы как песок.

Было за полдень. Сотни столбов дыма, поднимавшиеся из лагеря к небу, еще больше сгущали окутавший Тавриз туман. Время от времени густые облака пыли то там, то тут закрывали горизонт — это возвращались из набегов конные отряды. В эту пору дня особенно шумно вскрикивали в небе, кружась над лагерем, сотни хищных птиц.

Посланцы Армении невольно остановили своих коней. Они с тревогой и грустью смотрели на эту гигантскую серую массу вооруженных людей, которых злая воля султана направляла на их страну.

Тэр-Аветис, глубоко вздохнув, первым отвел взгляд и велел находившемуся рядом Есаи распустить знамя Армянского Собрания. Сгрудившись, посольство двинулось вперед. Когда они въезжали в лагерь, их тотчас же окружили вооруженные копьями аскяры. Есаи инстинктивно потянулся к сабле, но тут же отвел руку. В не меньшей тревоге был и Тэр-Аветис. «Эти бешеные фанатики могут растерзать нас», — подумал он. Но, собравшись с духом, громко крикнул: «Салам» — и сообщил, что они «эльчи»[74] и едут к великому паше.

— Приехали покориться, эрмени? — сказал, хихикнув, похожий на негра огромный турок в остроконечной папахе.

— Вести переговоры, — ответил Тэр-Аветис и попросил дать им дорогу.

По узким переходам среди бесчисленных шатров их подвели к Ереванским воротам Тавриза. Сотни воинов, муллы, дервиши в рубищах, толкая друг друга, входили и выходили через открытые ворота.

Посланников оставили невдалеке от ворот, у роскошно убранного шатра какого-то паши. Над ним торчало знамя из зеленого бархата с вышитым золотом полумесяцем. Вход охраняли два янычара, к ногам которых были привязаны два огромных, черных как смола пса.

Армянам не позволили въехать в город. На всю ночь их оставили под открытым небом и только на следующий день, после утреннего намаза, разрешили въехать в ворота. Пока под палящим зноем, минуя пыльные, зловонные улицы, доехали до дворца шаха Тахмаза, где восседал Абдулла паша, наступил полдень. Но страданиям их еще не пришел конец, они только начались, когда им сообщили, что паши нет в городе и неизвестно, когда он вернется.