Мхитар Спарапет

— Да, им счастье не улыбается. А как близко было их освобождение.

— В своих горах они стеною стоят перед огромными турецкими армиями, быть может, не зная, кто кладет могильную плиту на их счастье. Неужели такой древний, благородный народ должен пропасть, став жертвой европейских волков?!

— Спаси боже!.. — прошептал Голицын.

Оба долго молчали.

— Какой же все-таки дать ответ армянским послам? — спросил наконец Долгоруков. — Они приехали с верой, с надеждой.

— Не знаю! — пожал плечами Голицын. — Может быть, посоветовать поехать в Петербург и пасть к ногам императрицы?

— Хоть вы примите их, князь, скажите им что-нибудь ласковое, обнадеживающее.

— Обнадеживающее!.. — усмехнулся Голицын. — Велика милость! Скажу. Но какая польза? Поверят ли? Обнадеживающим словом не преградишь путь врагу. Нет, не могу хитрить, притворяться. Лучше чем-нибудь помочь им. Подумаем. Может быть, дать им оружие, деньги или сотню драгун.

Долгоруков взглянул на Голицына с надеждой. Чем же еще вправе помочь этот мрачный, тучный генерал? Хорошо и то, что это обещал, только бы сдержал слово! Ведь право в руках венценосцев, а генералы, какими бы высокопоставленными ни были, они лишь только исполнители монаршей воли. Не более.

Русские генералы дали роскошный обед в честь армянского посольства. Голицын пришел на обед в полной генеральской форме, в которой он обычно представлялся императрице. По его распоряжению с палубы флагманского корабля произвели пушечный залп по открытому морю. На флагштоке рядом с имперским знаменем с двуглавым орлом было поднято знамя Армянского Собрания. Духовой оркестр исполнил военный марш.

Генералы усадили князя Баяндура между собой, под знаменами, полотнища которых шелестели от предвечернего теплого ветра. Как бы внимательны и заботливы ни были генералы к князю Баяндуру, горечь в его душе не унималась. С чем он вернется в родную страну? Спокойно ли там или османские армии уже ворвались в ущелье? Поведет ли он с собою хотя бы небольшую силу или вернется с пустыми руками? Эта мысль не давала Баяндуру покоя, и только из вежливости он пробовал русские блюда и иногда пил водку.

— Пусть армянский князь чувствует себя как в доме друга, как у родных братьев, — с приятной улыбкой сказал, обращаясь к нему, Голицын. — Мы, русские, никогда не оставим вас, армян, без помощи. Сегодня недруги спутывают наши ноги цепями, чтобы мы не шли в вашу страну. Но, поверьте мне, эти цепи рано или поздно будут разрушены, не продержатся долго, и мы придем вам на помощь.

— Боюсь, что будет поздно, — сказал Баяндур.

— Это не пустые слова, сиятельный князь, — продолжал Голицын. — Условия, которые создали враги двух наших народов, неблагоприятны. Но верю я, что это будет продолжаться недолго, и мы придем, чтобы изгнать из вашей страны турецких захватчиков. Придем, свидетель господь!..

— Но и теперь мы не отпустим вас без ничего, — сказал Долгоруков, решив воспользоваться данным вскользь обещанием главнокомандующего дать армянскому посольству оружие, деньги и отправить с ними в Армению сотню драгун. Нужно было его поставить перед совершившимся фактом, пока он не отступил от обещания. Долгоруков взглянул на Голицына и, не заметив на его лице недовольства, продолжал: — Мы вверим вам сотню русских солдат, досточтимый князь. Они помогут обучать ваших воинов и будут воевать против наших общих врагов. Кроме того, дадим вам деньги и оружие — ружья, сабли. Вооружите ими народ. Держитесь, пока наступит день, когда мы сумеем добраться до ваших гор.

Нагаш Акоп заметил, как хмурое лицо Баяндура постепенно светлело. Рад был и он сам. Все же они вернутся на родину с чем-то.

— Да, это так, великий князь, — обращаясь к Баяндуру, сказал Голицын. — Мы с фельдмаршалом Долгоруковым решили дать вам сотню драгун. Затем две тысячи ружей, столько же сабель и штыков, порох и деньги. Поверьте, это все, чем мы в состоянии помочь властителю Мхитару и вам. Свидетель бог, большего сделать в настоящее время мы не можем.

Баяндур обнял обремененные тяжелыми эполетами плечи слегка захмелевшего князя Голицына.

— Благодарю, ваше сиятельство, — произнес он с воодушевлением. — Мы так и знали, что вы не отошлете нас с пустыми руками. Мы знали…

Спустя два дня армянские посланники тем же морским путем вернулись в Баку. Их сопровождал фельдмаршал Долгоруков. Пришлось снова, меся пески пустыни, верхом добираться до Сальяна. В лагере русской армии фельдмаршал сам выбрал драгун, которые должны были поехать в Армению, велел увязать тюки с оружием и боеприпасами, мешки серебряных монет и, погрузив на обозных лошадей, отправить в стоянку конницы Агазара ди Хачика.

Отдохнув день в лагере армянской конницы, Баяндур намеревался двинуться в путь ночью, в прохладе. Однако еще днем, когда обед, устроенный Агазаром ди Хачиком в честь прибывших в его лагерь генерала и посла, был в разгаре, он неожиданно поднялся и велел своим готовиться в путь. Затем, обратившись к фельдмаршалу, произнес:

— Отпусти нас, князь, нам пора. Мы безмерно довольны вами.

Долгоруков встал и, не прощаясь, сказал: