Младшая сестра

Стиснув зубы, я пытался удержать умирающего, но он был невероятно тяжел, и мы оба свалились на пол. Стоя на коленях, я перевернул его на спину и прислушался к его дыханию, Он дважды вздохнул спокойно и безмятежно, потом затих.

В этот момент его лицо невероятно изменилось: стерлись все невзгоды и возраст, и появилось выражение глубокого внутреннего покоя. Даже уголки глаз слегка приподнялись в плутовской усмешке, хотя я был убежден, что при жизни такая усмешка была не свойственна Оррину П. Куэсту.

Я подошел к окну и увидел, что перед «Домом упокоения Гарленда» сформировалась новая похоронная процессия. Улица была запружена автомашинами. Люди медленно шли по дорожке мимо розовых кустов к часовне, мужчины заблаговременно снимали шляпы.

Опустив занавеску, я поднял пузырек со спиртом, протер его носовым платком и поставил на стол. Спиртное мне уже не требовалось. Когда я нагибался, боль между лопатками напомнила мне, что надо поднять кое-что еще — предмет с круглой белой деревянной ручкой, лежащий возле плинтуса. Это был нож для колки льда с заостренным лезвием, длиной не больше семи сантиметров. Я поднес его к свету и посмотрел на острый, как игла, кончик: на нем могла остаться моя кровь. Я коснулся острия — крови не было.

Я протер нож носовым платком и вложил его в восковую руку мертвеца. Правда, это выглядело чересчур нарочито. Я встряхнул его руку, чтобы кисть естественней лежала на ковре. Потом хотел было обыскать карманы Куэста, но подумал, что это, наверное, кто-нибудь уже сделал до меня.

В панике я схватился за свои карманы: все было на месте, даже «люгер» в плечевой кобуре. Я вынул его и понюхал дуло, хотя и без этого догадывался, что стреляли не из него. Получив пулю из «люгера», Куэст не сделал бы ни шага.

Я обошел лужицу крови и выглянул в коридор. В доме воцарилась настороженная тишина. Кровавый след привел меня в комнату, служившую рабочим кабинетом. Там стояли кушетка и письменный стол, было много книг и медицинских журналов. В пепельнице лежало пять толстых окурков. Около ножки кушетки что-то блеснуло — это валялась стреляная гильза из пистолета тридцать второго калибра. Вторую такую же гильзу я нашел под столом и положил их в карман.

Затем я поднялся на второй этаж, где находились две спальни. В одной из них я обнаружил пепельницу с окурками доктора Лагарди, в другой — скудный гардероб Оррина Куэста.

Костюм и пальто аккуратно висели в шкафу, рубашки, носки и белье так же аккуратно были разложены в ящиках комода, в одном из которых, под рубашками, я наткнулся на «лейку».

Оставив все на своих местах, я вернулся в комнату, где лежал мертвец, равнодушный ко всему на свете. Я стер отпечатки своих пальцев с нескольких ручек, в нерешительности остановился около телефона, но не дотронулся до него. Тот факт, что я был жив и разгуливал, — надежное указание на то, что добрый доктор Лагарди никого не убивал. Люди продолжали стекаться к похоронному бюро, внутри которого рыдал орган.

Я вышел из дома и сел в машину: надо подальше держаться от Вайоминг-стрит. Ехал я медленно, наполняя легкие воздухом, но так и не мог надышаться.

Перед последней аптекой Бэй-сити я затормозил. Пришло время произвести свой очередной анонимный телефонный звонок. «Алло, ребята, приезжайте и забирайте труп. Кто говорит? Один счастливчик, которому везет на трупы. К тому же скромный. Не хочу, чтобы в связи с этим делом упоминалась моя фамилия».

Я заглянул в витрину аптеки. Там девушка в раскосых очках читала журнал. Она напомнила мне Орфамей, и что-то сжало мое горло.

Я включил сцепление и проскочил мимо телефона. Она имела право узнать обо всем раньше полиции. Я и без того в этом деле уже не раз нарушал правила.

Глава 21

Я остановился возле двери своего кабинета с ключом в руке, потом бесшумно подошел к другой двери — той, которую никогда не запираю, — и прислушался. Возможно, в приемной меня уже ожидала Орфамей в новых раскосых очках, с маленьким влажным ртом, жаждущим поцелуев. Я сообщу ей жестокую новость и она навсегда исчезнет из моей жизни.

Не уловив никаких звуков, я отпер кабинет и вошел. С собой я захватил почту и свалил ее на письменный стол, но в ней не оказалось ничего интересного. Я выглянул в приемную — никого. На полу у моих ног лежал сложенный листок бумаги. Очевидно, его подсунули под дверь. Я поднял его и развернул.

«Пожалуйста, позвоните мне домой. Это очень важно. Нам нужно увидеться».

Записка была подписана буквой «Д».

Я набрал номер коммутатора Шато Берси и попросил соединить меня с мисс Гонзалес.

— Кто ее спрашивает? Минутку, мистер Марлоу.

— Алло, — сказала Долорес.

— Сегодня акцент заметней, чем вчера.

— Ах, это вы, амиго! Я так долго ждала в вашей забавной конторе. Вы можете приехать и поговорить со мной?

— Нет, я жду звонка.

— Так, может быть, мне приехать?

— А в чем дело?

— Это не телефонный разговор.

— Приезжайте.