Младший брат

– Сегодня мы приступаем к новой теме – национальная безопасность. В ваши компьютеры уже загружен вводный текст. Откройте их и перейдите к начальному экрану.

На заставке ярко пылал логотип ДВБ и заголовок: «ЭТО ДОЛЖЕН ЗНАТЬ КАЖДЫЙ АМЕРИКАНЕЦ! ВОПРОСЫ ВНУТРЕННЕЙ БЕЗОПАСНОСТИ».

Мне захотелось шарахнуть скулбук об пол.

* * *

Мы с Энджи договорились встретиться после уроков в кафе в ее квартале. В вагоне метро меня угораздило сесть между двумя мужиками в деловых костюмах. Оба держали номера «Сан-Франциско Кроникл» с огромным, на всю страницу, разбором «печальных итогов» вчерашних «бесчинств молодежи» в Мишен-Долорес-парке. Мужики сокрушенно качали головами и цокали языками. Потом один сказал другому:

– Кто же им, нынешним, так мозги прополоскал? Мы в свое время такими недоумками не были!

Я молча встал и пересел на другое место.

Глава 13

– Шлюхи они, и больше никто! – в ярости выпалила Энджи. – Нет, пожалуй, не стоит оскорблять шлюх, у них тяжелая работа. А эти, а эти… продажные твари, вот кто!

Мы сидели в кафе и перелистывали купленные по дороге газеты. Во всех до одной был напечатан подробный «репортаж» о событиях в Долорес-парке, и все до одной изображали это как пьяную тусовку обкуренной молодежи, которая, войдя в раж, напала на блюстителей порядка. «Ю-Эс-Эй Тудей» скрупулезно подсчитала убытки, нанесенные этими «бесчинствами» городскому бюджету, не забыв включить туда расходы на очистку парка от остатков перечного спрея, стоимость лечения астматических приступов у пациентов, наводнивших городские станции скорой помощи, и затраты на содержание под стражей восьми сотен арестованных «правонарушителей».

И никто не сказал о нас ни единого доброго слова.

– Зато в икснете сразу разобрались, что к чему, – сказал я.

Мне приходили записи, видеоролики и фотостримы из множества блогов. Свидетельства из первых рук, показания тех, кого били и травили газом. Видеоролики о том, как мы танцевали, веселились, произносили миролюбивые политические речи, декламировали: «СВО-БО-ДУ!», а Труди Ду говорила, что мы единственное поколение, способное выступить в защиту своей свободы. Я сохранил все эти записи на телефон и показал Энджи.

– Надо сделать так, чтобы об этом узнали все, – сказала она.

– Угу, – мрачно отозвался я. – Держи карман шире.

– С чего ты взял, что в газетах никогда не напишут правду?

– Ты же сама сказала, они шлюхи.

– Да, но шлюхи продают себя за деньги. Газеты тоже продавались бы лучше, если бы печатали взгляд и с той, и с другой стороны. А сейчас они только обвиняют.

– Верно подмечено. Тогда почему они этого не делают? Репортеры и в обычные-то блоги редко заглядывают, не говоря уже о чтении икснета. В нашей сети взрослые чувствуют себя неуютно.

– Ага, – подтвердила она. – И мы можем это исправить.

– И как же?

– Напиши правду и собери все свидетельства в одном месте. Приложи ссылки. Это должен быть сайт, куда может зайти любой журналист и увидеть общую картину. Дай ссылку на инструкцию по икснету. Тогда все интернет-пользователи, если, конечно, их не пугает, что об их серфинге узнают в ДВБ, смогут зайти в икснет.

– Думаешь, это поможет?

– Ну если и нет, то хоть какую-то пользу принесет.

– С какой стати они будут прислушиваться к моему мнению?

– Кто же не прислушается к мнению M1k3y?

Я отставил чашку с кофе. Взял со стола телефон, сунул в карман. Встал, развернулся на каблуках, выскочил из кафешки. Побрел куда глаза глядят, не разбирая дороги. Лицо пылало, в висках стучала кровь.

«Они знают, кто я такой, – билась в голове неотвязная мысль. – Знают, кто такой M1k3y». Вот и все. Если Энджи сумела вычислить, то в ДВБ меня наверняка уже раскусили. Мне конец. С самого начала, с того дня, как меня выпустили из тюремного грузовика, я понимал, что рано или поздно за мной придут, зашлют куда-нибудь к черту на кулички, и я исчезну навсегда, сгину, как уже сгинул Дэррил.

Все кончено.

Когда я дошел до Маркет-стрит, на меня налетела Энджи. Чуть не сбила с ног. Она запыхалась, глаза горели яростью.

– Какая муха тебя укусила?

Я оттолкнул ее и зашагал дальше. Обратной дороги нет.

Она опять схватила меня за руку.

– Прекрати, Маркус, ты меня пугаешь. Что случилось? Объясни же наконец!

Я остановился, посмотрел на нее. Перед глазами все плыло. Я не мог ни на чем остановить взгляд. Внезапно вспыхнуло безумное желание броситься под проезжавший мимо трамвай. Уж лучше умереть, чем возвращаться в застенки к палачам из ДВБ.

– Маркус! – И тут она сделала то, что я до сих пор видел только в кино. Размахнулась и влепила мне звонкую пощечину. – Да скажи хоть слово, черт тебя подери!

Я вгляделся в нее, приложил ладонь к пылающей щеке.

– Никто не знает, кто я на самом деле, и не должен знать, – пробормотал я наконец. – Куда уж проще. Если ты знаешь, мне крышка. Знает один человек – знают все. Со мной все кончено.