Младший сын. История зимы, что окрасила снег алым

Отец подпер рукой щеку и улыбаясь спросил:

— Ну и что на этот раз с вами произошло?

Аи пыталась начать говорить, но этот писклявый детский хор опять завелся. Отец приподнялся, чтобы успокоить детей, но Луна вытянув руку перед ним спокойно сказала:

— Для начала вам нужно переодеться, сейчас обед, вы же не будете есть в таком виде, верно?

Удивительно, но стоило начать говорить матери, и все дети мигом замирали. Старший покорно слушая, а младший словно пытался уловить каждое сказанное слово.

Шора появилась по зову Луны и отвела детей ополоснуться и переодеться, Аи сделала все как можно быстрее, лишь бы не оставлять родителей наедине долгое время. Она знала, что это пытка для обоих. Сев за стол слева от отца, она начала рассказывать, что же произошло. Собственно, ничего удивительного, просто Акио решил, что уже готов оседлать лошадь, на прошлой неделе он думал, что самое время учится готовить и здание почти охватил пожар, новая затея совсем не понравилось лошади. Иошихиро как главный соучастник с братом тоже был замешан. В итоге останавливать на ходу обезумевшую лошадь пришло Аи. Все конечно остались живы и практически целы, но ноющая боль, а тазу от падения будет еще долго напоминать сестре о сообразительности ее младших.

Мудзан с улыбкой слушал рассказ дочери, даже собирался рассказать о своем первом опыте езды, как Луна тихо прошептала:

— Он сплошное наказание, не действуй так не обдумано в следующий раз, ты можешь пострадать, — продолжая смотреть в себе в тарелку она замолчала.

— Но Иошихиро тоже мог пострадать, матушка, я не могла оставить этих двоих, они ведь еще совсем маленькие, — Аи наклонила голову в бок, словно пытаясь увидеть взгляд матери.

— Ничего страшного бы не произошло, твой отец бы просто завел себе новых.

«Теплую» семейную атмосферу нарушили вернувшиеся разбойники. Дети быстро расселись каждый у своего столика и начали заглядывать в чужие тарелки, вдруг кому положили что-то вкуснее чем у них. Для Мудзана было нормой поделиться чем-то с детьми или съесть какую-нибудь гадость, которую они считали лучшим блюдом на свете.

С появлением малышей Луна заметно оживилась, все начали обсуждать погоду и что скоро дядя, которого Иошихиро и Акио не видели никогда в жизни приедет к ним с визитом. Старший подсел к матери, та поправляла ему хвостик коротких вьющихся волос, на грустный взгляд Акио отреагировала Аи, ткнув пальцем в щеку она притянула его к себе и начала водить по детскому животу ладошками приговаривая какой он сладкий, малыш смеялся, и зал наполнялся светом каждую минуту.

Шора появилась в дверях зала как раз, когда семья уже планировала расходится и застыла.

Мудзан знал какие новости она должна принести, но снова этот печальный вид, что на этот раз? Две девочки? Три мальчика? Ему просто прислали весть из ада, что он ничтожество? Посмотрел на нее уставшим, надменным взглядом, Мудзан уперся в колени, чтобы подняться. Вся семья, включая даже двух мелких говорунов застыла в ожидании.

— Поздравляем, мой Господин, у вас родился сын, — с абсолютным отсутствием улыбки произнесла Шора, как слуга она не могла себе позволить произносить такое с подобным выражением лица, но она работает тут всю жизнь, глава клана помнит ее имя и не скрывает перед ней своей мягкой натуры, она знает — ей нечего боятся в этом доме, она скорее бабушка для этих детей, чем разменная монета.

— Как себя чувствует…, — на минутку Мудзан задумался, ему не хватало совести признать перед другими, что он даже не помнит имени матери своего ребенка.

Глубоко вздохнув с глазами, которые не выражали никакого сочувствия, Шора произнесла громко и отчетливо:

— Она… скончалась при родах, ребенок жив, но очень слаб.

— Спасибо, — произнес Мудзан и краем глаза посмотрев на Луну увидел, что глаза ее наполнены были слезами. Ему этого было не понять, но Луна она ведь тоже мать, она тоже молодая девушка и печаль, которую ощутила, услышав новость, не понять вероятно ни одному мужчине.

Она поднялась, поклонилась мужу и попросила провести ее к ребенку, Мудзан дал ей пройти вперед и пошел следом. Оставив Аи и двух демонят, не понимающих серьезность происходящего.

Малыш оказался даже меньше, чем предполагал глава, взяв его на руки, едва можно ощутить его вес, личико было все сморщенное, а губы жадно искали мамину грудь. Мудзан аккуратно поднес его к своему лицу, и младенец сразу прилип к его носу, щекотно и трогательно.

Луна стояла привычно скромно, поджав руки у груди и выглядывая из-за спины мужа, он впервые за долгое время словно ощутил присутствие той самой Луны какой она была, повернулся к ней и мягко улыбнувшись передал младенца.

Девушка прижала его к груди, что есть силы. Наклонила голову и тихонько начала плакать, она не любила, чтобы видели ее слезы, ей с детства говорили, что главное достояние девушки — красота, а когда она плачет, она становилась значительно уродливее, хотя так считала только она.