Млечный путь № 4 2016

«Спасибо за предложение, Тилли, – улыбнулся он. Ему вновь представился заливистый смех Сандры и ее лукавые карие глаза. Сможет ли Тилли когда-нибудь так же смеяться – после того, что случилось минувшей ночью? Возможно, что и да. И, конечно, она пытается не только утешить его, но и утешиться самой. Двое, каждый из которых лишился дома и семьи – у кого им теперь искать утешения, как не друг у друга? С ее точки зрения, все просто. Не существует ни сословных, ни иных барьеров. – Но лучше тебе отправиться к твоей настоящей родне. У тебя остались какие-нибудь родственники в других селениях?»

«Нет».

М-да. И это, в общем, не удивительно, учитывая, как живут лесовики в этих своих медвежьих углах. Невест из других деревень иногда все же берут, но это скорее исключение, чем правило.

Но что ему, в самом деле, теперь делать с девочкой? До этого Родгар думал лишь о том, как поскорее добраться до нее и взять под защиту. Но что потом? Куда он повезет ее? Ее деревня уничтожена, вся родня мертва. Ничего похожего на сиротские приюты в этих краях, разумеется, нет и не предвидится (да и в более цивилизованных землях такие заведения функционируют под патронатом церкви, к которой Родгар больше не испытывал ни уважения, ни доверия – тем паче что кое-какие грязные слухи о том, в каком именно смысле служители божьи любят беззащитных сироток, доходили до него и прежде, хотя тогда Родгар считал их гнусной клеветой). Остается одно – везти ее в первое попавшееся село и предлагать чужим людям взять девочку в свой дом. Желающие, наверное, найдутся – но в каком качестве они ее возьмут? На этот вопрос лучше всего отвечают сказки, придуманные самим же народом. Участь падчерицы в них никогда не бывает легкой. Бесплатная домашняя прислуга, практически рабыня, которую новые «родители» постоянно шпыняют, попрекая каждым куском, а «братья» и «сестры» третируют просто из вредности. Причем такие сказки рассказывают в цивилизованных центральных провинциях. В здешних краях, учитывая суровый и угрюмый нрав лесовиков и степень изолированности их деревень, все наверняка еще хуже. И никаких принцев в финале, конечно же, не предвидится...

Но он-то что может с этим поделать?! Ведь не взять же ее с собой, в самом деле. Прежде всего, он совершенно не видит себя в роли отца или брата, заботящегося о маленьком ребенке. Хотя прежде он уже отчасти исполнял эту роль – с Сандрой. Их суровый отец, еще более замкнувшийся после смерти супруги – смерти, невольной причиной которой стала Сандра – почти не принимал участия в воспитании девочки. Зато в старшем брате она души не чаяла, и они проводили вместе чуть ли не все свободное время – гораздо больше, чем это обычно бывает в дворянских семьях, где братья и сестры с малолетства идут разными, предписанными традицией путями: мальчикам – кони, оружие, доспехи, девочкам – вышивание и музицирование. Но в те годы он и сам был смешливым и беззаботным мальчишкой. А не солдатом, прошедшим страшную кровавую войну, видевшим ужасную смерть других и убивавшим собственноручно – и убедившимся, что все это было бессмысленно... А кроме того, теперь у него нет даже дома, куда он мог бы ее отвезти! Не может же он «поселить» ее на коне у себя за спиной! Странствующий рыцарь, повсюду таскающий за собой девятилетнюю девчонку?! Это настолько нелепо, что даже не смешно. Грех, как говорится, смеяться над убогими...

Спасать из беды тех, кого некому больше спасти – и уезжать прочь прежде, чем их благодарность начнет их тяготить. Просто было сформулировать свой кодекс странствующего рыцаря в теории. А на практике... похоже, что с успешным спасением проблемы не заканчиваются, а только начинаются.

«Родгар? – прервала она затянувшееся молчание. – Тебе не понравилось то, что я сказала?»

«Н-нет, Тилли, я... очень ценю, но... ты ведь даже не знаешь меня толком, и потом…»

«Ладно. Забудь, – это тоже прозвучало с практически взрослой интонацией. Тилли еще немного помолчала и добавила: – Теперь, по крайней мере, я точно знаю, что ты настоящий. Будь ты просто моим воображением, ты бы так не ответил».

Да, подумал Родгар. Лучший способ отличить мечту от реальности – мечта не причиняет боль.

Впрочем, какая, к черту, боль? Он ей никто. Девчонка просто навоображала себе... что вполне простительно, учитывая пережитую ею трагедию и шок, но не имеет никакого практического смысла. И вообще до проблемы, что делать с ней дальше, надо сначала дожить. Им обоим.