Мне есть что вам сказать

В чем-то они правы; у них своя точка зрения. Но их представления однобоки, и возникает вопрос, допускают ли они в глубине души суровую предопределенность существования Израиля. Лорд Гилмор в свое время сравнил оккупацию Израилем Западного берега с оккупацией нацистами Франции, а также с оккупацией Советским Союзом Венгрии или Афганистана. Я не считаю эти сравнения удачными или точными. Несмотря на все промахи, Израиль является единственной демократией в регионе. И мне кажется, что критики Израиля обращают мало внимания на другой аспект палестинской трагедии: то безумие, с каким лидеры арабов подбивают арабскую молодежь на применение силы.

Но все это можно найти и у Вергилия. У него описано, как вирус безумия и гнева охватывает латинян в тот момент, когда можно достичь мира. Вы можете найти у Вергилия и предсказание, что однажды после смерти Турна «paribus se legibus ambae invictae gentes aeterna in foedera mittanf («оба народа, непокоренные, объединятся по одинаковым законам бессрочного соглашения»). В те дни, когда члены парламента еще помнили латынь, они обычно приводили такие цитаты об Ирландии и с такой блаженной настойчивостью, что О’Коннел[176]

вынужден был умолять их остановиться.

Я понимаю, что разговор о соглашении между арабами и Израилем звучит оптимистично. Можно также сказать, что сейчас страдающему населению Наблуса, Хеброна и Иерусалима как-то не до Вергилия. На это я отвечу, что ничего лучшего пока не придумали. Вергилий-пророк не всегда ошибался, и он понимал трагическую симметрию войны между предопределенными судьбой поселенцами и вытесненными местными жителями. Почитайте Вергилия, Гилмор, и поймите точку зрения Юноны такой, какая она есть.

7 апреля 2001 г., The Spectator

Какой дом?

Какой автомобиль?

Какого черта?

Конец холодной войны и распространение рыночного капитализма, по-моему, стало поворотным моментом последних 15 лет. Здесь мы рассмотрим лишь некоторые из ценностей, которые наше общество потребления распространяет по всей планете: скоростные автомобили, порнография, постироничные телеигры, дорогие детские игрушки, роскошные телохранители, спекуляции на рынке жилья и, самое радостное, приватизированная система железных дорог.

Цены на дома в Лондоне

В свое время, по-моему, был железный закон экономики: когда отцветали крокусы, а может, желтые нарциссы, на улицах Лондона – сначала по одному, потом по паре, а там уже и веселыми яркими группками появлялись вывески «Продается». Но последние несколько лет это уже явно не так. Так как я сам в поисках дома в течение двух месяцев обошел всю столицу страны, нажимая на дверные звонки и восхищаясь альпинариями, то, полагаю, в этом году выбор и предложение будут чуть лучше.

«Все пойдет на лад», – говорят риелторы. Они, как гончие весны, всё вынюхивают и везде суются. На данном этапе, конечно, от такого оптимизма станет только хуже. Он сеет надежду, что если собственники просто выждут, то это лишь вопрос времени, когда цены снова поползут вверх. Для английского владельца жилья такая надежда еще опаснее, чем отчаяние. Думаю, для них припасено еще немало потрясений.

Сразу предупреждаю, все это лишь наблюдения неотесанного провинциала, деревенщины, который просидел в Брюсселе пять лет, не имея возможности посещать бесчисленные симпозиумы по рынку жилья, заканчивающиеся фуршетами, и изучить предмет так, как большинство читателей The Spectator.

Но заявляю со всей ответственностью, что такого склада ума, как у лондонского продавца, нигде больше в Западной Европе не найдешь. С точки зрения потенциального покупателя (чуть не сказал «покопателя»), такие предположения всегда кажутся ненормальными.

Несмотря на трудности последних четырех лет, средний класс никак не может отделаться от предрассудка, что естественная кривая стоимости их домов головокружительно идет вверх. Эта вера, как я понимаю, настолько сильна, что вместо того, чтобы отказаться от своих взглядов, они скорее будут сидеть в полумраке своего холодного дома, распродавать мебель, жевать Kit-e-Kat и ждать, ждать, когда рынок изменится и снова начнется массовый ажиотаж.

Как следствие, жилой собственности, выставленной на продажу, очень мало и почти ничего нет в самом центре по доступной цене. Я знаю, что некоторые потенциальные продавцы, а их фактически 2 млн по всей стране, оказались со своим капиталом в минусе, ипотечный кредит обходится дороже, чем стоит сама недвижимость.