Мне хорошо, мне так и надо…

Ленка, интеллектуалка и борец за правду, никогда почему-то не смогла стать маме таким близким человеком, как незадачливая Аллка, которая уехала к каким-то друзьям в Америку в гости и осталась там нелегалкой. Через Юльку Эрик знал, что жена пристроилась сиделкой к какой-то богатой бабушке, живёт на всём готовом, но хорошей жизнью это назвать было трудно. Эрик думал о бывшей жене редко, никогда ей не сочувствовал и тем более не звонил. У него были свои проблемы. Мама с Ленкой были друг с другом вежливы и приветливы, но Эрик чувствовал, что маме его жена чем-то не нравится. Она так никогда и не стала называть его жену на «ты», а Аллку называла, она была для неё своей. Аллка, сестра, вышла замуж за средних лет бельгийца и уехала в Брюссель. «Французы двинулись, как тучи, и все на наш редут», — цитировал он Лермонтова, и ему было грустно. Его тоже когда-нибудь выпустят, и мама останется одна. Как это у них так получилось? Иногда они с Ленкой заходили к маме в опустевшую квартиру, мама угощала их каким-нибудь редким еврейским деликатесом: паштетом, форшмаком, яблочным рулетом. Ленка хвалила и с аппетитом уплетала полбанки. Ей казалось, что маме приятно, что ей нравится приготовленное свекровью. Зря она так делала: мама уже трудно было готовить, а теперь после их ухода у неё самой ничего не оставалось. Ленке он, конечно, ничего не говорил. Он часто не говорил близким людям то, что он действительно думал. Вот, например, Аллкин бельгийский муж показался ему скучным и занудным, не своим, но стоило ли ей об этом говорить, ей же с ним жить, не ему. Потом он с болью убеждался, что был прав, Аллке в Бельгии было трудно, но вмешиваться в чужую жизнь не стоило. Это Эрик усвоил через маму.

У Ленки заболела дочка, у неё нашли туберкулез. Что такое туберкулез Эрик прекрасно знал, черкизовские дружки возвращались с зоны, кашляли и тихо умирали. На паре таких похорон Эрик был. Ленка вначале не так уж и волновалась, неудивительно, благополучная московская девочка. А Эрик взялся за дело: частные врачи, дорогие продукты и фрукты с рынка, путёвки в Крым, лекарства из-за границы через друзей. Девчонка выздоровела, вряд ли по-настоящему осознав, как серьёзно она была больна, и что для неё сделал отчим, пока мама расслабленно курила в кресле тонкие импортные сигареты с золотым обрезом. Лена начинала серьёзно беспокоиться только, когда речь шла о ней самой. Эрик возвращался с работы, Ленка сразу предлагала ему куда-нибудь выйти поесть. Она целыми днями сидела дома, ей звонили, она что-то организовывала, кого-то звала зайти… Теперь ей надо было проветриться, ужина дома не было. Такими глупостями как еда, ей некогда было заморачиваться. Ленка походила на холёную, ленивую, дорогую кошку, грациозную, полную скрытой энергии, но ко всем и ко всему равнодушную. Время от времени Эрику приходило в голову, что настоящего образования у Ленки нет, она мало читала. Вместо эрудиции у неё одни «понты», она собственно вся и состоит из «понтов», но никому это не приходит в голову. Как она тогда сидела на диване, прямо царица, эта её длинная сигарета, нога на ногу, носком туфли помахивает, изрекает где-то слышанные банальности. А главное, она — лидер, за ней идут люди, даже молодые, особенно молодые прислушиваются. Наверное, и ему она такой «крутой» казалось, а на самом деле… Никчёмный, эгоистичный, неглубокий человек, производящий на людей ошибочное впечатление невыявленной сути. Ленка одаривала своим расположением, снисходила, покровительствовала, приближала фаворитов. Он же сам попался на эти её «понты».

Семейная жизнь стала его разочаровывать, хотя ему было стыдно себе в этом признаться. Опять лажанулся! Внешне всё вроде было хорошо, но ему всё чаще хотелось уйти из дома, укрыться у мамы, уехать одному загород, пойти в компанию к старым друзьям. Ленка капризничала, гоняла его как мальчика на побегушках, если он был у мамы, каждую минуту звонила, просила ехать домой. Как же ему хотелось сказать ей: «Да, пошла ты, Лена. Оставь меня в покое». Ничего этого он ей, конечно, не говорил, не решался. Ленка охватывала его, как удав, требуя всё больше и больше, ничего не давая взамен. Только иногда в постели он вдруг достигал прежних ощущений, которые когда-то околдовали его. Редко, но достигал, хотя Ленка всё чаще рассматривала свои ласки как милость, за которую он ей был чем-то обязан.