Мне повезло: я всю жизнь рисую!

Жила так, будто знаменитая картина Лактионова «Обеспеченная старость», — о ней. Регулярно посылала из своей пенсии деньги в Россию: родственникам и соседке по коммуналке. Она умерла в прошлом году, не страдая, не мучаясь, просто тихо ушла, и до последних дней благодарила Америку, как и все мы.

Три года назад мы с женой вышли на пенсию и поселились в волшебной красоты месте, в Пенсильвании, на реке Делавер, в уютном доме, который моя умная жена уговорила нас купить лет семь назад. Я называю наши места «Делаверский Барбизон». Здесь живут художники Некрасов, Шнуров, Оленев, скульптор Герман, Шуня Дышленко, Кузьминский, писатель Агафомов — «отец-основатель» — он первый поселился здесь.

Я продолжаю работать. С удовольствием рисую для газеты «Русский базар», иллюстрирую книжки. Разные работы находит мне на интернете племянник Саша. Мне очень повезло. В 2002 году я в первый раз съездил в Питер и получил интересную работу: делаю рисунки к детским книжкам замечательного писателя Лемонна Сникета для питерского издательства «Азбука (раньше я делал для них обложки к шести книжкам Сережи Довлатова, а они переиздавали «Хоббита» с моими рисунками). Издательство купило весь проект серии «Тридцать три несчастья»,

переводят и присылают мне, а я им — рисунки. Сделал семь книжек — делаю восьмую. Скоро выходит фильм по первым книжкам, с моей любимой Мерил Стрип и Джимом Керри, и я, конечно, с нетерпением жду его. Хочется сравнить работу этой киногруппы с моей.

ПРО ВОЙНУ И ПОСЛЕ…

…Долго ехали в теплушке в Красноярск.

Помню ужас, когда мама побежала на станции за кипятком, а поезд тронулся.

Но она успела прыгнуть в последний вагон.

До конца войны мы жили в Красноярске. Там я пошел в школу и ходил в рисовальный кружок, и получил даже две премии на городском конкурсе самодеятельности — одну за рисунок «В атаку», а вторую за декломацию «с выражением» огромной поэмы Михалкова: «Рано утром на рассвете, когда мирно спали дети, Гитлер дал войскам приказ…» и т. д.

Отношения с родителями в детстве были бесконфликтные, огорчал я их только тем, что плохо ел, но на детских фото, в матроске, истощенным не выгляжу.

Еще помню жуткие пионерлагеря, где старшие били младших, особенно «эвакуированных». Меня от издевательство спасало рисование, смешных карикатур на воспитателей и порнографической похабщины, высоко ценимой публикой.

…………………………….

С возрастом мечты менялись. Одно время, после войны я безумно хотел иметь мичманку. Муж одной из моих многочисленных двоюродных сестер служил во флоте, и обещал привезти мне мичманку, но так и не привез, что было к лучшему, всё равно её сорвали бы с меня хулиганы. Лучше не иметь, чем терять.

В Среднюю Художественную школу повела меня мамина сестра, узнав, что там платят стипендию и дают продовольственные продуктовые карточки.

О том, что у папы есть в Америке братья — я узнал после 46 г., когда мы получили две посылки из Америки, с одеялами, какими-то цветными простынями и с клетчатым пиджаком без подкладки и с цветастым пляжным халатом.

……………………………..

Я эти классические оперетты видал в эвакуации, в Красноярске. Мы жили в одной квартире с артистом из Днепропетровского театра оперетты, и дядя «Дуся», Давид, брал меня на спектакли, там была группа лилипутов, причём прима, «Сильва» и «Марица» была самая высокая, и в баню он меня водил, раз в месяц им разрешалось ходить в баню. Был мужской день!

Потом они уехали, и с моим мытьем возникли проблемы; я ходил с мамой, тётей и сестрами, но в какой-то момент тётки в предбаннике устроили скандал, я очень пялился на голых баб, и у меня торчал хуй, и, наконец, мама разрешила мне поехать в какую-то баню, на краю города, «около тюрьмы». Надо написать отдельный рассказ!

Маминого отца не помню, он был крестьянином, собирал и чистил лён.

А родители отца занимались какой-то торговлей. Как-то мне, уже взрослому, отец сообщил, что его в юности «вычистили» из какого-то молодежного союза за «нетрудовое происхождение», а еще шепотом сообщил, что Котовский не погиб в борьбе с врагами, а был убит из ревности своим адъютантом,

………………………..

Сильное впечатление было от фильмов «Маугли» и «Багдадский вор», «Никулин — русский матрос», от одного киножурнала (его часто крутили перед фильмом).

Там показывали конец к/ф «Чапаев», но Чапаев переплывал реку, вскакивал на коня и они с Петькой и Анкой, громили фрицев под восторженный рев зала).

И еще одно сильное впечатление: Картина Репина «Иван Грозный убивает своего сына», жуткую копию которой я увидел в коридоре школы. Учились мы по довоенным букварям, где почти все портреты в конце учебника были замазаны чернилами. Мы знали, что это «враги народа». В нашем классе учились Каменев, Зиновьев и Егоров, учительница посадила их за одну парту (мы сидели по трое) и мы дразнили, в шутку называли их «врагами народа», а мы в перемену лупили их.

……………….