Мне повезло: я всю жизнь рисую!

Жил я на улице Халтурина. Степан Халтурин был столяр — он работал в Зимнем дворце, и устроил покушение на царя Алексанра III-го. Он натаскал в свою столярную мастерскую взрывчатку. В какой-то момент она взорвалась. Его столярная мастерская находилась под столовой, где обедал царь, но между этими комнатами находилось помещение, где жили солдаты дворцовой стражи. Они все взорвались, погибли, но царь остался жив. Он опоздал к обеду…

ДНЕВНИКИ

Вчера Володя Друк, которому я жаловался на дефекты с памятью, сказал мне, чтоб я каждый день писал по 3—4 странички текста. Я и сам собирался что-то писать, ну а что, оказывается, вроде, помогает притормозить процесс потери памяти.

Одним словом, попробуем; и хоть мне мучительно лень, что-либо писать, буду, раз такое дело. Ну, и зафиксирую события.

Начну со вчерашнего дня. Ноябрь 18, 2010 года.

Что я делал, встав? Ничего, вроде.

Валялся, читал какую-то херню, звонил Вовка, выяснил всё насчет медстраховки.

Потом я долго мерил всякие рубашки и свитера, потом оделся и поехал в «Самовар», слушать стихи из книги «Такое кино» поэта, кажется, Эфраимсона. Стихи, как стихи.

Потом я спустился вниз — взял водки, селёдки и пирожок с капустой, очень вкусный. Назад пару дней я это заказывал — было очень вкусно. Это было во вторник — мы отмечали Лизино 33-летие (какой ужас!), была еще Аня. Весело посидели. Романа не было. Зато был большой дождь.

Потом я поднялся наверх — там все сидели за столом — выпивали. Мне надо было сначала там выпить, а потом, когда все разойдутся — спуститься вниз и выпить самому. Но сделал, как сделал.

Потом пришел Роман, ещё немного выпили, он хромает, очень жаловался. Потом я спустился сверху опять к Роману, вниз, там сидела Шарымиха, с которой мы недавно поссорились, по совершенно непонятному поводу. Была презентация книжки Бродского «Баллада о маленьком буксире» и поскольку она впервые была опубликована в 1962 году в «Костре», где я был главным художником в то время — меня попросили выступить и что-то сказать про эту публикацию. Это надо было сделать на английском языке, я написал это на 10 страницах. Ольга Нилова это заранее перевела, и я выступал, читал абзацы, Нилова переводила, и я ещё показывал рисунки. Например, я говорил: «Довлатов говорил о «Костре» — «пионерский журнал с инквизиторским названием», и показывал шарж на Довлатова, 62-го года.

В общем, выступление прошло замечательно, но на тусовке ко мне подошла Шарымова и сказала, «Миша, а почему ты меня не упомянул, я ведь тоже в это время бывала в «Костре». Мне это показалось бредом, но я ей это не сказал. Она ушла обиженная — мы как бы поссорились.

Когда я потом звонил Юле — она сказала, «Папа, мама всегда говорила, что ты глупый и толстокожий, если ты видел, что Наташа сидит в зале, перед тобой, что тебе трудно было сказать: «Вот и Наташа помнит эту публикацию в «Костре». Так нужно, здесь особенно все очень чувствительны к таким вещам».

Потом в «Самоваре» все болтались — какой-то (забыл фамилию) показал книжку про Галича, и сказал, что вы здесь упоминаетесь. Кто «мы», я не спросил. (У Вики был роман с Галичем, она ездила в Москву к нему — якобы в командировки от «Авроры» и т. д.)

Он обещал дать мне ее почитать, так что покупать ее не надо, она дорогая.

Вообще, мы много где упоминаемся — сейчас читаю книжку Бобышева «Я — здесь!»

Мы там тоже есть.

Перерыв. Надо рисовать Саше зверей

Немного нарисовал. Но надо дописать. Сегодня передавали что-то о Евстигнееве. О его последней жене — Ирине Цивиной. Я его с ней видел, в Москве. Он был счастлив. Я думаю, что завтра напишу всё, что помню о нём

Он был человеком выдающимся, потрясающим актером, и в моей жизни очень значимым, я очень гордился своей дружбой с ним.

В книжке Бобышева тоже где-то упоминается Вика, и я, правда, в виде портного, что-то вроде «…её муж, неудачный художник, для заработка шил брюки и т. д.» Такая херня. И среди фотографий — фото Вики — «Это Вичка». Так её тогда, в 60-х, звали. Так что в историю вписаны мы. Наша семья. Какая-то ерунда — почему именно шил, а не что-то другое, ну да бог с ним. Он был влюблен в Вику, ну и т. д. Но он был какой-то противный, что-то мне в нем не нравилось, что-то в его морде, Вика очень хорошо это описала, как-то образно, сейчас мне лень искать, но очень убедительно, и стихи и т. д.

«Иосиф Бродский глазами современников» Валентины Полухиной открывается моими воспоминаниями (куда я вставил и отрывки Викиных публикаций).

Еще я прочел «Меандр» — замечательные воспоминания Лёши Лосева, и нашел там место, где он описывает, как мы с Гагой вели его совершенно пьяного в поезд — он ехал в Москву, и укладывали на полку, и он стал сразу блевать, но у Наташи Шарымовой, к моему удивлению, оказался в сумочке полиэтиленовый мешочек — в то время редкость — и он быстро наполнился и можно было видеть, чем Лёша закусывал — там плавали шпроты и т. д.

В первой публикации этих воспоминаний Леша писал, что внесли его в поезд Довлатов и еще кто-то…

ЛЕВ ЛОСЕВ

Но, всё, не могу закончить четвертую страницу, сил нет, попробую вспомнить стихи Уфлянда.