Мне снится нож в моих руках

Теперь моя мама сидела за столом вместе с невозможно роскошной миссис Минтер и её возлюбленным, членом совета директоров – высоким мрачным мужчиной с закрученными вверх усами. Отец Минта загадочно отсутствовал. Это было убийственно неловко. Позже, каждый раз как я пыталась поговорить с Минтом о его отце или о том как его родители пережили падение рынка, он качал головой и отказывался произнести и слово. Иногда, если я настаивала, он покидал меня на ночь, и я не видела его до следующего дня, и тогда он извинялся, но по-прежнему ничего не говорил.

Минтеры, как я давно поняла, были больной на всю голову семейкой.

Но, по крайней мере с моей мамой, которая сидела спокойно, будто статуя, излучая грусть, они были в хорошем обществе.

– Минт, – прошептала я, поворачиваясь к нему. Он был одет в шикарный тёмно-синий костюм с блестящими пуговицами; до мозга костей выпускник-принц. – Давай уйдём отсюда.

Он с благодарностью посмотрел на меня.

– Я думал, ты никогда не предложишь.

Мы взяли шампанское и подошли к краю толпы, собравшейся вокруг сцены, где какая-то рок-группа изо всех сил пыталась превратить вечеринку в концерт на «Мэдисон-сквер-гарден». Если бы наша история развернулась так, как должна была бы, без смерти Хезер, Джек – наш местный музыкальный фанат – был бы там в первом ряду; рядом с ним был бы Фрэнки, готовый самозабвенно вертеться по всей площадке. Каро была бы где-то между ними, уворачивалась бы от локтей, но была бы счастлива быть рядом, а Хезер вертелась бы в толпе, разговаривая со всеми подряд.

Я моргнула, представив себе эту альтернативную реальность. В настоящем мире Хезер и Джека не было вовсе, а Фрэнки и Каро сидели на краю лужайки со своими семьями, тихие и мрачные.

Может быть Минт тоже это увидел, призрак того, что должно было быть, потому что он помахал мне рукой, чтобы позвать отойти от сцены.

– Слишком громко, – закричал он.

– Я не против, – ответила я, когда мы отошли достаточно далеко чтобы друг друга слышать. – Поездка домой с мамой будет четырьмя часами тишины. Мне надо напитаться звуком, пока могу, чтобы не забыть, как это бывает.

Он оглядел меня с ног до головы, и я видела, что он борется с какой-то мыслью, с самим собой. В конце концов он заставил себя это сказать.

– А что если ты не поедешь домой? Что если отправишься со мной в Нью-Йорк?

Я посмотрела на него с удивлением. Я была так сосредоточена на том, чтобы прожить каждый отдельный день, что не особенно думала о том, что произойдёт между мной и Минтом.

– И что я буду там делать?

– Всё, что захочешь. Мы можем снять вместе квартиру в Верхнем Ист-Сайде. Я пойду в юридический университет, а ты можешь найти работу. Должно же что-то быть. Может консалтинг. Это престижно, и они, возможно, единственные, кому ещё нужны сотрудники. Ты сможешь зарабатывать много денег.

Брови Минта были нахмурены, а взгляд сосредоточен на моём плече. Он говорил – выталкивал из себя слова – так, как будто он заставлял себя это делать.

– Это не Гарвард, – сказала я, не в силах сдержаться.

Его лицо внезапно искривилось в ярости, но потом так же быстро приняло нейтральное выражение.

– Да, ну, ты не получила стипендию, да? – Его голос был холодным. – Хоть и сделала всё возможное и невозможное.

Я непонимающе моргнула.

– Извини, – Минт покачал головой. – Я вообще-то просто в стрессе из-за мамы. И из-за этого её.

– Всё хорошо. Я подумаю о Нью-Йорке, – пообещала я.

Минт кивнул, глядя куда-то вдаль. Я всё ещё видела ярость, всё ещё живую в его глазах, видела, как он борется, чтобы её подавить.

– Я пойду пройдусь, – объявил он.

– Ладно, – сказала я, и он ушёл.

Я стояла там одна и пыталась представить себе Минта, Нью-Йорк, консалтинг. Престижная работа, хорошая жизнь. Но вместо этого в голове, как всегда, поднялись мысли-тени: мой папа. Хезер. Водоворот воспоминаний, угрожающий меня затянуть.

– Джесс.

Голос был слишком громким. Немножко сбивчивый.

Я повернулась и увидела, что ко мне идёт Куп; рукава его рубашки были завёрнуты до локтей, а полы выдернуты из брюк. Его волосы торчали во все стороны, будто он миллион раз их ерошил. Но ничто не выглядело так дико, как его глаза, красные будто от слёз.

Я отступила.

– Мне надо идти. Назад к маме.

– Прекрати сбегать, – сказал он. – Почему ты не хочешь со мной говорить? С тех пор, как ты пришла ко мне домой в ту ночь, ты отказываешься…

– Куп, я с Минтом. На этот раз мне надо всё правильно сделать. Я должна быть хорошим человеком. – Я начала уходить.

– Если ты уйдёшь вот так, мы никогда больше друг друга не увидим.

Я замерла. Эта мысль отравляла мне жизнь весь день. Я медленно повернулась, боясь того, что обнаружу, когда остановлюсь – настоящего, притягательного Купа из плоти и крови, и маленькое расстояние между нами. Но я не смогла устоять.

– Ты пьян, – сказала я, как только смогла хорошенько его рассмотреть.

– Ну, да, у меня разбито сердце.

Чёрт побери, Куп. Он всегда слишком многого просил. Но он не знал правды, и что бы он сказал, если бы узнал? Во мне боролись страх и желание. Я опустила голос.