Мнимые величины

Через три дня кончилась "командировка" Евлалии Григорьевны. Она взяла перевод статьи и пошла в местпром, немного мучась тем, что ей, очевидно, надо будет пойти к Чубуку, чтобы отдать ему перевод. Ей было неприятно все: и разговаривать с надменной секретаршей, и сидеть в кабинете Чубука.

Когда она пришла в комнату машинисток, те встретили ее как-то странно: не то подсмеивались над чем-то, не то были чем-то недовольны. Старшая машинистка посмотрела на нее чересчур пытливо и совершенно бесцеремонно, словно хотела по ее виду узнать что-то. Потом спросила каким-то необычным тоном:

- Ну? Кончили... работу?

И легкой паузой перед словом "работу" подчеркнула какой-то особенный смысл в нем.

- Кончила! - немного с трудом ответила Евлалия Григорьевна, чувствуя непонятную настороженность в комнате.

- И что же? - совсем вызывающе спросила ее Ирочка Завьялова, та задорная и хорошенькая, которую Чубук вызывал к себе, а потом забыл про нее. - Начальство осталось довольно?

Она совершенно откровенно вложила нехороший смысл в свой вопрос, но Евлалия Григорьевна не поняла этого смысла. Другая же машинистка на лету поняла его и хихикнула.

- Я еще не отдала ему перевод! - простодушно пояснила Евлалия Григорьевна. - Надо вот пойти и отдать, да я как-то не решаюсь.

- Чего ж не решаетесь? - покровительственно сказала старшая. - Работа есть работа, и нечего тут - "не решаюсь"!

Евлалия Григорьевна немного растерянно провела ладонью по щеке и, вздохнув, пошла с папкой в коридор.

- Или она большая дура, или она большая сволочь! - сказала Ирочка. Хотела бы я послушать, как она сейчас петь начальству будет.

- Ну-ну! - строго прикрикнула старшая. - Нечего в чужие дела нос совать!

Евлалия Григорьевна прошла к секретарше и объяснила ей, зачем пришла Та, по-прежнему холодно и высокомерно, оглядела ее с ног до головы, словно и она хотела что-то выпытать и узнать

- Хорошо! - пренебрежительно кивнула она, закуривая папиросу и играя ярко-красными ногтями. - Николая Захаровича еще нет. Положите работу здесь, я ее потом отдам. А если он захочет видеть вас, я вас вызову! - почти совсем величественно добавила она и слегка кивнула головой: идите, мол.

Евлалия Григорьевна пошла назад, облегченно радуясь тому, что ей самой не пришлось идти в кабинет к Чубуку и разговаривать с ним. Она прошла в комнату машинисток и тихо села.

- Что так скоро? - спросила ее старшая. - Нету еще Николая Захаровича, что ли?

- Он не приехал еще... Я секретарше отдала перевод! - очень мирно пояснила Евлалия Григорьевна. - Вы мне дадите что-нибудь печатать, Екатерина Львовна? деловито спросила она.

- Груду! Пока вы там в вашей командировке были, мы тут все пальцы себе оббили, за вас печатая.

Евлалия Григорьевна спохватилась. Ей не приходило в голову, что за то время, пока она сидела дома, другие машинистки должны были работать больше, так как работа не уменьшилась, а подсмены вместо нее в бюро не дали.

Она растерянно посмотрела вокруг себя и хотела сказать, что она ни в чем не виновата, что она не просила этой командировки и не добивалась ее. Но объяснить не решилась, а молча, с потупленными глазами, взяла из квадратной корзинки пачку бумаг.

- Сверху можно брать? - спросила она.

- Да хоть сверху, хоть снизу, хоть из середки... Все ведь перещелкать надо!

Евлалия Григорьевна села за машинку и начала, не отрываясь, печатать. Она не видела и не слышала, как позади нее о чем-то шушукались и хихикали, поглядывая на нее быстрым скользящим взглядом. В этом взгляде была и зависть, и недоумение, и даже легкое возмущение: что такое нашел в ней Чубук? чем она пленила его? не нашел лучшего!

Евлалия Григорьевна весь день работала изо всех сил, стараясь напечатать как можно больше, чтобы загладить свой прогул, в котором она не была виновата. Она так ушла в работу, что совсем забыла про Чубука и про то, что он может вызвать ее. И когда действительно секретарша вызвала ее, у нее упало сердце.

Чубук встретил ее очень приветливо и почти ласково, но глаза его опять заискрились лукавинкой, словно он знал что-то приятное и веселое, о чем говорить не надо: и так обоим понятно!

- Ну, ну! - забормотал он. - Перевод ваш мне передали, все в порядке! Но тут другое дело есть. Я хочу вам опять командировку дать. Длительную!

- Зачем? - с искренним испугом и даже с мольбой вырвалось у Евлалии Григорьевны.

- А это уж мое дело! - весело поддразнил ее Чубук. - Это уж, как говорится, секрет производства. А откомандировать вас я хочу в спецотдел, там для вас работа есть. Молчать вы умеете?

- Как - молчать?

- Да вот таю закрыть рот и молчать. Спецотдел - это такая штуковина, что о нем болтать никому ничего нельзя, это я вас со всей строгостью предупреждаю! действительно строго сказал он. - Что, как и почему, - никому ни слова. Понимаете? Явитесь завтра к товарищу Волошинцу, а он уж знает, что с вами делать. Может быть, на месяц я вас туда переведу, а может быть, и на больше. Там посмотрим. И пока вы там работать будете, так ставка ваша будет выше. Не помню, сколько там... четыреста, кажись!