Множественные сны Эльфины Рейн

– Фиш, – пробормотала Эль.

– Фиш?

– Домик в Фише, – понял Гай. – Хочешь спуститься туда?

– Да. Вы должны связать меня и запереть.

– Это слишком, Эль.

Но рациональный Фаустино согласился:

– Боюсь, это лучший из доступных вариантов, – он подошел к Эль, присел напротив нее на корточки и взял за руку: – Прости, что соглашаюсь, ведь последнее, что я хочу – причинить тебе боль. Но мы должны их переиграть, – он осторожно вытер слезы Эль и грустно улыбнулся: – Все ради встречи в Бангкоке, думай о ней, хорошо? Без тебя я просто не смогу пережить их климат. Да и что может быть лучше тайской свадьбы?

Эль притянула к себе Фаустино и поцеловала его. При Гае поцелуй вышел быстрым и скомканным, но ей требовалось выразить чувства. Эль хотела показать, что все понимает, но порой только слов недостаточно.

Фауст обнял Эль и погладил ее по спине.

Наблюдавший за ними Гай не смог промолчать:

– Чувак, свадьба? А ты не слишком торопишься? …

ГЛАВА 57

Что-то такое началось, пока Эль собирала вещи. Она не знала, на сколько дней покидает замок, старалась предусмотреть все… Фаустино держался рядом, помогал. Он первым обратил внимание на некоторые странности: предметы то летели из рук Эль на пол, то она вцеплялась в них до побелевших костяшек. Симптом слабый, но Эль уже таскало из стороны в сторону. Девушка знала, что скоро станет намного хуже.

– Знаешь, для тебя еще не поздно сбежать, – прошептала Эль, глядя на снег за окном. Опять снег… Эль казалось, что за эту зиму она успела прожить целую жизнь, даже вон ногу сломала… а снег и не думал уходить, лежал себе или падал без конца.

– Сбежать? – удивился Фаустино.

– Из нашего балагана. Тебе в нем не место. Ты, наверное, чувствуешь себя обязанным, как-никак дыра в твоей голове обнаружилась не без нашего с Гаем участия, но… но любая благодарность должна иметь границы. Ты обрекаешь себя на миллионы проблем, которые будут преследовать тебя до конца дней.

– Нет, если их решить.

– Если бы это было так просто…

– Кажется, мы уже выяснили, что секта влияет на вас настолько, насколько вы ей позволяете. Вы позволяли много, но теперь эту связь мы обрубим. И посмотрим, что они будут делать. Уверен, что они затаятся, ведь Комиссия будет начеку. А эти сволочи слишком трусливы, чтобы высовываться. Их стезя – игры разума. Издалека, чтобы никто не прознал об их личностях, именах. Это их слабость, ее мы и используем.

– В том и дело, – кивнула Эль. – Их имена не так просты. Они повсюду, Фауст. В Комиссии, Ватнамтоке и даже в Глетчерхорне. Они прячут свою суть, чтобы однажды явить ее миру. Моя мать… она тоже была в Комиссии, но что-то произошло много лет назад, пришлось уйти. Она перестала скрываться. Может, даже твой отец поспособствовал этому во время старого расследования о делах Марты и Урсулы… не знаю. Но моя мать – одна из сотен виаторов, это точно. И лучше тебе не быть рядом, когда они… а мы с Гаем справимся, как и всегда.

– Знаю. Но хочу справляться вместе с вами. Если ты не против.

– Как я могу быть против? Разве камень на шее возражает, когда его тянут наверх? Нет, он висит себе, не зная хлопот, которые ложатся на чужие плечи, – в воображении Эль живо нарисовала картину мученика с пресловутым булыжником, висящем на толстой веревке. Красивая зарисовка бы получилась, пронзительная… Эль поторопилась засунуть в рюкзак набор карандашей и бумагу. Она обязательно нарисует Фаустино-мученика, обязательно!

– Очень… пафосно.

– Но хорошо отражает суть. Ты и Шарля своего втянул, заставив приглядывать за Гаем! Говорю же – вам не место в нашем балагане, где за каждым нужен глаз да глаз: одна всегда с придурью, другой… Билли. – Участие Шарля Эль восприняла в штыки. Она считала, что спешить некуда, все успеют собраться, но Фаустино торопился и привлек приятеля, аргументировав тем, что верит ему. А кто Эль такая, чтобы спорить? Пусть верит. Но не впутывает кого попало.

Эль впихнула вещи в рюкзак, застегнула молнию и глянула на Фаустино:

– Теперь я уверена, что ты наслаждаешься ситуацией! Обожаешь бедовых девиц, которых надо вытаскивать из какой-нибудь задницы… – в груди Эль что-то перевернулось, она запнулась, но быстро продолжила: – Ты мне не нужен. Я рождена для чего-то большего, нежели Фаустино де Веласко. Решил, что спасешь меня, и я снизойду до твоего уровня? Не бывать этому… – Эль силой заставила себя замолчать, сделала несколько шагов назад, опустилась на кровать и горько заплакала.

Это ужасно, но она не смогла выдавить из себя извинения, боялась говорить.

Но Фаустино все понял без слов, подошел к ней, осторожно поднял лицо за подбородок и поцеловал:

– Меня не трогают эти слова, Эль. Я знаю, что это не ты.

– Может и так, но… со временем такое кому угодно надоест.

– Ни Марта Рейн, ни Вита Стролл не будут частью тебя вечно. Я думал, в этом весь смысл. А с остальными можно работать: Уго Лерой в твоем исполнении был милым ворчуном, Алан Блавон… увлекался порой, но и восхищал, а Шарль напоминал о прожитых когда-то моментах.

– А Милена Драгович? – усмехнулась Эль.