Мобильность и стабильность на российском рынке труда

Согласно ОЗПП, в 2009–2013 гг. средний специальный стаж работников КиСП составлял около 10 лет, а доля занятых с коротким стажем менее года колебалась в диапазоне 1113 % (рис. П8-1-П8-2)[103]. Вторая из этих оценок практически совпадает с оценками, получаемыми на данных ОНПЗ, но заметно ниже оценок на данных РМЭЗ ВШЭ

[104].

На рисунке П8-4 представлена стажевая структура занятости в 2013 г. по данным РМЭЗ, ОНПЗ и ОЗПП. Относительно высокая доля «новичков» в данных РМЭЗ ВШЭ сочетается с относительно малой долей «старожилов», тогда как на данных ОНПЗ и ОЗПП наблюдается обратное соотношение. Несмотря на это, данные ОНПЗ в целом подтверждают тенденцию к сокращению в последние годы доли «новичков», которую фиксируют данные РМЭЗ ВШЭ. (Эта тенденция не просматривается в данных ОЗПП, что связано, по-видимому, с негативной динамикой занятости в секторе крупных и средних предприятий.)

Международные сопоставления. На рисунках П8-5 и П8-6 приведены показатели среднего стажа, а также доли занятых со стажем менее одного года в странах-членах ОЭСР в 2014 г. Согласно этим оценкам, средняя продолжительность специального стажа колебалась в данной группе стран от 7 до 13 лет. Максимальные значения отмечались в странах Южной Европы (Греции, Португалии, Италии), за ними следовали страны континентальной Европы (Франция, Бельгия, Германия), еще ниже располагались Великобритания и Скандинавские страны. Оценки для постсоциалистических стран варьировались в очень широком диапазоне. На одном полюсе находились Словения и Хорватия, где средний стаж «зашкаливал» за 12 лет (что было, по-видимому, следствием унаследованной от прежней системы практики широкого участия работников во владении предприятиями), на другом – страны Балтии, где он едва превышал 7 лет.

В среднем в странах, охватываемых статистикой ОЭСР, доля работников с коротким стажем равнялась 17 % при достаточно большом разбросе значений. Лидерами по доле «новичков» традиционно выступали страны Южной Америки (Чили – 28 %, Колумбия – 36 %, Мексика – 21 %), за которыми следовали Скандинавские страны (Дания, Швеция, Финляндия, хотя Норвегия находилась ниже среднего показателя для ОЭСР). Почти не уступали им англосаксонские страны (Австралия, Великобритания, Канада) – 16–19 %. Аутсайдером являлась Словения – 9,1 % (еще ниже оценка для Румынии – 5,1 %). Большинство постсоциалистических стран имели более низкую долю «новичков» с коротким стажем, чем развитые страны; ближе всего к среднему показателю для всех рассматриваемых стран подходили страны Балтии (около 15 %).

Эти рисунки мы дополнили нашими оценками по России. И данные РМЭЗ ВШЭ, и данные ОНПЗ свидетельствуют, что по международным меркам средняя величина специального стажа в России является низкой или даже очень низкой (на уровне стран Балтии). Однако для доли «новичков» эти источники рисуют противоречивую картину. Так, если оперировать данными ОНПЗ, то на фоне стран – членов ОЭСР она оказывается относительно низкой – примерно на уровне Греции и близко к показателям для других постсоциалистических стран (Чехии, Словении или Словакии). Если же брать за основу данные РМЭЗ ВШЭ, то ситуация меняется. В этом случае в России доля работников с коротким стажем оказывается выше, чем в среднем по ОЭСР, примерно соответствуя показателям для Скандинавских стран, таких как Швеция или Дания.

К сожалению, мы вынуждены констатировать, что на данный момент на основе существующих данных невозможно сказать, какая из этих альтернативных картин ближе к реальности. Косвенные свидетельства также мало помогают прояснить ситуацию. В пользу вывода о высокой стабильности занятости говорят отсутствие массовых увольнений на российском рынке труда, поддержание высокой численности занятых в бюджетном секторе, сильный страх безработицы и готовность мириться с низкой оплатой труда [Gimpelson, Oshchepkov, 2012]. В то же время в пользу вывода о низкой стабильности занятости свидетельствуют перманентное сокращение численности занятых в корпоративном секторе, значительный рост удельного веса сектора услуг и экспансия неформальной занятости [В тени регулирования… 2014][105].

Однако, учитывая методологические преимущества микроданных РМЭЗ ВШЭ, о чем говорилось выше, для целей эмпирического анализа мы используем именно их.

8.4. У кого стабильность занятости выше: эмпирический анализ